Жила-была в деревне старая бабка. Звали ее не совсем по-человечьи – Мяскяй. А в переводе с башкирского – Ведьма-Людоедка. Из рода казахов, старая ведьма вовсе не числилась коренным жителем уральских высот, но прозвищу не сопротивлялась и настоящее имя напоминать не спешила. Стало быть, по душе ей пришелся местный фольклор, ведь не сыскать политически безвреднее карги, чем баба-яга костяная нога. Людская молва ей приписывала заговоры – на урожай, на рост поголовья скота, на поправку хворых товарищей. Но не гнушалась Мяскяй и богомерзкой волшбой – наслать проклятие там или порчу, – а потому каждый в деревне считал за несчастье перейти ей дорогу.
В одну из ночей дверь хижины бабки Мяскяй сотряслась от ударов. То был уверенный стук, от такого не отмахнуться задаром. Старая женщина, уже почивавшая на печи, нехотя сползла с нагретой лежанки и поплелась открывать.
Силуэт «землистого» высветился на пороге, и ночью он напоминал призрак или пещерное существо, истомившееся по свету и крови. Гость без церемоний ввалился в дом, не дожидаясь надлежащего приглашения. А бабка Мяскяй подумала о том, что уж этого человека не заморочить никакими приворотами и мяскяйями. Гость произнес всего несколько слов, после чего исчез, столь же внезапно и чуждо, как нагрянул. Но перед уходом он заручился согласием бабки, а точнее сказать, проявил особую напористость. И так уж не хотелось пожилой женщине связывать себя услугами с тем, кому требовалась ее помощь, но перечить она не смогла, даже маленькое слово протеста приберегла на ум. Когда в дом приходят такие гости, становится не до экивоков.
Девчушка Настена была из числа тех тихонь и скромняг, что скрывают за невинным личиком бурный вулкан любознательности. Семилетнюю сиротку пригрела Мяскяй в своем доме больше трех лет назад. Смолоду девочка тесно соприкасалась с ритуальными заклинаниями хозяйки-колдуньи. Бытовало суждение, что отнюдь не бескорыстием проникнуто милосердие бабки Мяскяй, и уж точно не жалость пробудила в ее мутной душе желание удочерить сироту. Но – наследие. Ведь колдунья, не передавшая свои тайны по наследству, попадает после смерти в чан с кипящей смолой в качестве наказания за грехи.
Не скупясь на вопросы, Настена не могла не замечать, как в эти минуты довольно кряхтит ее приемная мать. В своих изысканиях ученица-колдунья коснулась и загадки исчезновения из деревни юных девушек: их сгинуло трое за минувший год. Мяскяй отвечала, но путано, сложно, на самом деле она точно знала, что эту правду Настеньке рановато пока знать. Она и сама-то, грешная и убогая, не стремилась приблизиться к ней и на версту.