– Миндаль в шоколаде – сказала Милка.
– Чего, чего, Мил, какой миндаль?
– В шоколаде, ничего, Тамар, выздоравливай.
– Ты только не обижайся, ладно?, я тебя обязательно встречу, встречать даже как-то приятнее, чем провожать, правда?
– Правда, Тамар, ну пока, зовут на посадку – Милка отключилась и повернулась к деду.
– Ну давай, рыбак, не хулигань тут без меня ,бабушке помогай, не давай ей хворать. Маме, папе и Ромке передай большой привет, пусть не скучают, время быстро пролетит.
– Ладно, о нас не беспокойся, не впервой, ты там главное себя блюди.
– Чегой-то ты, дед, заговорил как старорежимный зануда? Когда это я себя не блюла?
– Мишуры много в этих круизах, закружит голову с непривычки и глупостей наделаешь.
– Не боись, дедуль, чего-чего, а голова у меня светлая, дурными помыслами не обремененная. И ты же знаешь, я могу отличить мишуру от бриллианта.
– Ну смотри, я на тебя надеюсь.
– Пока, дедуль ,всем нашим привет передай, скажи, что я их всех люблю, а Ромке с папой, если получится, привезу экзотическую рыбку.
– Ты сама ,рыбка, приезжай поскорее, будем ждать.
– Милка вскочила в вагон, помахала деду и не заметила, как он, отвернувшись, смахнул набежавшую слезу.
Много чего повидал на своём веку Иван Сергеевич. В Великую Отечественную войну он был совсем мальком. Десять лет было пацанёнку, а пороху, как говорится, успел понюхать. Как ни отговаривала мать, как ни била, а сбежал он к партизанам, и большую пользу приносил отряду, под видом попрошайки ходя по деревням и собирая сведения о численности гитлеровцев и техники. Надвинет кепку поглубже на глаза и ходит, позыркивает по сторонам, ножиком палочек настругает и в карман складывает – в правом танки, в левом мотоциклы, а в нагрудном кармане камешки мелкие по количеству фрицев. Однажды чуть не попался – пьяный немец потащил в комендатуру, но на помощь пришла совершенно незнакомая тётка, сказав, что это ёё племянник из другой деревни и фриц отвязался. Тетка привела его к себе домой, отрезала ломоть хлеба, который прятала под печкой от фрицев и посыпала крупной солью. Слюни у Ваньки заполнили весь рот, давно не ел он такого вкусного хлеба. В отряде они пекли хлеб, наполовину, а то и на две трети, разбавленный крапивой и лебедой, а тут от одного только запаха закружилась голова.
– Ешь, ешь, касатик, когда еще приведется хлеба вдосталь наесться.