Чед кивнул на фигуру:
– Это Кубаба. Она была шумерской царицей…
– Чед, я некоторым образом тороплюсь, – перебила Мор, – так что давайте опустим урок истории.
– Я просто подумал, вы захотите узнать…
– О единственной женщине в Шумерском царском списке? Представительнице Третьей династии Киша? Хозяйке трактира, затем ставшей одной из самых могущественных женщин в мире, а позже – месопотамской богиней, которой во втором веке было посвящено множество культов? Как вам мои познания?
Чед нахмурился. Что-то из сказанного Мор он определенно слышал впервые и теперь боролся с желанием обвинить ее в ошибке. В конце концов он просто осведомился:
– А с чем конкретно мы вам здесь помогаем, мисс Мор?
– Со сбором информации, – пояснила она. – Для книги. Не волнуйтесь, я тут не задержусь. Мне нужно уезжать из города.
– И почему эта табличка так важна для вашей… книги?
Слово «книги» Чед произнес так, словно поверить не мог, что стоявшая перед ним женщина способна произвести нечто подобное.
– Я хотела заглянуть в ее глаз, – сказала Мор.
– В ее глаз?
Не обращая внимания на охранника, Мор наклонилась к табличке. И заглянула в глаз Кубабы.
«Скольких царей она повидала за свою жизнь? – подумала Мор. – Сколько мужчин пытались оспорить ее власть? Сколько хеттов заглядывали в этот глаз так же, как я сейчас, и пытались обрести ее силу через ритуалы, которые придумали сами? Скольким это удалось?»
Чед кашлянул.
– Вы можете идти, Чед. Тут же охранник стоит. Если я попытаюсь утащить вашу табличку, он шибанет меня электрошокером.
Чед не стал долго раздумывать. Досадливо фыркнув, повернулся и ушел. Застыв над табличкой, Мор впитывала каждую деталь изображения шумерской царицы. А потом начала воображать темное волшебство, способное превратить воодушевляющую силу этой женщины в нечто разрушительное. Нечто отравляющее. Нечто порабощающее.
Двадцать минут Мор стояла не шевелясь. Потом резко развернулась на каблуках и пошла прочь из запасника, навстречу яркому солнцу позднего утра.
Ей нужно было на самолет.
Где-то он слышал, что вождение машины сродни трансу.
Шуршание шин. Приятное осознание того, что мышечная память работает отлично. Мысли начинают блуждать, и двадцать минут спустя ты уже не можешь вспомнить, где проезжал и включил ли поворотник, когда перестраивался в другой ряд.