Ему нравится смотреть, как мы грыземся.
Мор продолжала:
– Девочки-подростки калечат себя по одной-единственной причине: потому что самоуверенные мудаки вроде вас внушают им, что их тела – сосуды греха. Им нужна моя помощь, чтобы избавиться от вашего угнетения. Может быть, именно поэтому моя первая книга, которую я издавала самостоятельно, продалась бóльшим тиражом, чем все те церковные брошюрки, что вы зовете романами.
– Хватит! – прикрикнул Себастьян, точно отец, выведенный из себя детской ссорой.
– Писатели, кончайте ругаться, а то домой сейчас поедете, – откликнулся Уэйнрайт шутливо-строгим тоном и сам же басовито рассмеялся своей реплике.
Сэм нахмурился. Что-то с ним не так. Секунду назад он был готов в нас вцепиться, а теперь шутит, будто мы старые друзья.
– Что у вас на уме, Мак-Гарвер? – Мор повернулась к нему.
– В смысле? – растерялся Сэм.
– У вас такой вид, будто вы хотите что-то сказать.
В зеркале заднего вида сверкнули глаза Уэйнрайта. Он ждал, что ответит Сэм.
– Красивые у вас очки, – сказал Сэм Мор.
Она рассмеялась – удивительно искренне – и кивнула на его левую руку:
– У вас красивые татухи, но мне интереснее то, что скрывается под ними.
Сэм инстинктивно прикрыл шрамы правой ладонью, пытаясь спрятать.
Себастьян вздохнул:
– Ну, видите? Можете же вы ладить друг с другом.
Глаза Уэйнрайта в зеркале все еще были прикованы к Сэму.
«В какую игру ты играешь?» – задумался Сэм.
Автобус внезапно вильнул, и все схватились за сиденья. Они миновали указатель «Кровавый ручей» и, круто свернув, съехали с шоссе.
– Прошу прощения, – равнодушно произнес Уэйнрайт.
Вскоре асфальт сменился гравием.
Сэм прижался лбом к прохладному стеклу окна. Деревья вдоль дороги уже сбросили листья, готовясь к зиме. Длинные голые ветки нависали над дорогой, словно руки скелетов. Тут и там на деревьях сидели дрозды – а может, скворцы, – провожая машину взглядом черных глаз-бусинок. Время от времени одна из птиц пронзительно кричала на незваных гостей.
Вам здесь не рады. Разворачивайтесь и уезжайте.
Что-то мелькнуло на обочине – забор из сетки-рабицы, оплетенный вьюнками. Забор проходил сквозь лес, перпендикулярно дороге, и где-то через пятьдесят футов исчезал в сумраке меж дряхлых бурых стволов.
Под колесами затрещали доски – автобус въехал на маленький, обветшавший от непогоды мост. Под ним змеилось пересохшее русло.