Так вот же он —
всегда невидимый наш собственный Иуда!
За семью ворота́ми он прячется
и семь ратей себе откормил в услужение.
Его воздушные машины поднимают
и, от мехов и кости черепаховой тяжёлого,
на Елисейские поля и в Белые дома его относят.
Не имеет он речи родной, потому как все речи – его.
И жены не имеет, потому как все жёны – его:
о, Всемогущий!
Простаки восхищаются
и сквозь блеск хрусталя улыбается чернорубашечник
и тигрицы господ Ликабеттских дрожат перед ним
полуголые!
Но не будет пути, чтобы славу о нём донесло до грядущего солнце
И Судного дня никакого не будет ему
ибо мы – Судный день, братья мои, это мы
и наша рука – та, которая обожествится,
в лицо ему сребреник бросив!