Альбинос, двигающийся куда быстрее почти обездвиженного противника, быстрее удерживающего предка от опрометчивой ошибки Романа, пришедшего на помощь Татьяне и, уж конечно, быстрее самой девушки, метнулся к кувшину и, схватив его, с размаху окатил Виктора холодной водой. Граф закашлялся, затряс головой… и вдруг выскользнул из рук держащих его людей, упал на пол, задрожал… в следующий миг на полу уже замер знакомый серовато-белый паук.
Он пробыл таким недолго, мгновенно обратился вновь человеком – очень растерянным, недоумевающим человеком, – но этого хватило, чтобы Роман и Татьяна отпрянули, испуганно и растерянно переглядываясь. Казалось, Анхель переиграл их, одолел, казалось, уже ничего не исправить…
– Зачем это?.. – говорил Виктор хрипло, обращаясь к собственным рукам, которые рассматривал с явным недоверием, – Зачем, зачем ты… я не хочу…
– Я дал тебе силу, Виктор, – Ан говорил с нескрываемой насмешкой, так и лучась улыбкой, – Подарил тебе ее, вернул утраченное! Ты должен быть благодарен мне.
Граф медленно поднял голову: глаза его поблекли, становясь полупрозрачными, самое лицо как-то осунулось и побледнело – он стал таким, каким впервые предстал перед потомками в будущем.
– Но я не хочу… – растерянно проговорил он, – Мой сын… ему этим не помочь…
Анхель мимолетно закатил глаза – к горю отца никакого сочувствия он не испытывал, порою даже раздражался им.
– Не время сейчас думать об этом! – мужчина почти рычал, сжимая кулаки: нерешительность графа выводила его из себя, – Враги в замке! Они хотели помешать тебе получить силу, они, те, чей облик они приняли, играют со временем, из-за них умирают твои дети!
– Да что б ты понимал, дворецкий, – огрызнулся доселе молчащий Роман, – Иди мне кофе принеси, не вмешивайся в беседу господ!
Яростный блеск в глазах вораса дал парню понять, что на сей раз с шуточкой он промахнулся. Взбешенный Анхель представлял собою экземпляр ничуть не менее, если не более опасный, чем Чеслав, а они перед ним были практически безоружны – все маги остались в избушке Рейнира, помогать Альберту; к замку шли в надежде поговорить… на сражение настроен никто особенно не был.
Впрочем, сказать или сделать ворас ничего не успел.
Граф де Нормонд, мрачный, бледный, постоянно обращающий взгляд к больному ребенку на кровати, вскинул руку, прерывая споры.