Бытовые условия для экипажа не отличались комфортом, особенно если было с чем сравнивать. Невольно вспоминался контейнеровоз, на котором каюта второго помощника состояла из трех блоков: большой кабинет, спальная комната и санузел. В сравнении с недавними «хоромами» каюта на «броненосце» выглядела «собачьей конурой», правда, размером побольше – 2,5×3,5 метра, и места в ней хватало только на койку, стол и небольшой шкаф. Душевая и прочие «удобства» находились в конце коридора для всего этажа. Но это можно было пережить, бывали случаи и похуже, загвоздка заключалась в отсутствии системы кондиционирования воздуха. И это на судне с громадным экипажем и научниками, в итоге составляющими почти сотню человек, когда нужно пересечь все климатические зоны дважды, по разу в обоих направлениях. В экваториальной, тропической и даже субтропической зонах кусок железа будет нагреваться до звенящей в каютах духоты. А туда и обратно это три недели пекла с нарушением сна и всего жизненного цикла. Бывалые антарктические полярники рассказывали, что при пересечении тропической зоны в каютах спать невозможно и перед сном приходилось выносить постель на шлюпочную или верхний мостик палубы: все-таки ночная прохлада со свежим встречным ветерком от скорости парохода гораздо приятнее металлических каютных переборок, раскалившихся в течение дня от жаркого солнца. А если ночью неожиданно набегала тучка и проливался недолгий тропический ливень, застававший врасплох ничего не соображающих мореходов, то быстрое отступление под какие-либо укрытия с постелями в руках напоминало эвакуацию в публичном доме при внезапном налете полицейских. Картина редкая и необычная!
«Оленьку» было всего-то пятнадцать лет отроду, что для его бронебойного корпуса из специальных сортов стали являлось детским возрастом, и даже ржавчина за него не цеплялась.
Поначалу капитан продолжал удивлять второго помощника, потребовав от того во время ночных и дневных вахт на океанском переходе докладывать ему обо всех встречных судах, независимо от дистанции их обнаружения. Сергей, подумав, что ослышался или неправильно понял, переспросил: «Может, лишь о тех, с которыми расходимся в двух или даже в пяти милях?» – «Нет, обо всех!» Какой смысл дергать человека, если от встречного судна одни мачты издалека видны? Не война же, а встречный пароход не вражеский рейдер, но «жираф большой – ему видней», естественно в переносном смысле, ибо Иванов никак на жирафа не походил, скорее на гималайского медведя. Возможно, впоследствии провидение и сыграло с ним злую шутку именно из-за таких вот нелепых и безрассудных действий, измотавших его самого.