– Можно зайти в комнату Оли? – спросила Ника. – Вдруг они еще что-нибудь не нашли?
– Конечно, конечно. Тебе бы следователем работать, у тебя талант. Помню, ты маленькая была, мать прятала от тебя сладкое, а ты всегда находила. Теперь вот и профессию выбрала себе, аудитор.
Ника улыбнулась. На сладкое у нее правда нюх – как и на доказательства причастности плохих людей к плохим делам. Плохим людям это не нравится. Два месяца назад, в августе, ее пытались убить во время одного из расследований, и это явно не последний случай, но страх ее не останавливает. Что мертво, умереть не может. Она умерла в Ангарске, семь лет назад, в темном подъезде, на выщербленном холодном бетоне, когда ее били и насиловали, насиловали и били, – и сейчас она живет после смерти и не чувствует себя по-настоящему живой.
Допив чай, прошли в комнату Оли.
Здесь все сохранилось так, как было при ее жизни. Комната-музей, мемориальная комната, и никто не станет обвинять мать в том, что она лишь растравливает себя и усугубляет свои страдания, сохраняя в неприкосновенности материальное и как бы возвращаясь здесь, в этих стенах, в то время, когда дочь была жива. Нет, ее дочь мертва. Дочь не ляжет на эту кровать, не сядет за этот стол, не включит стереосистему, не возьмет книгу с полки.
– Вот ее рисунки. – Ирина Олеговна показала на большую картонную коробку у кровати. – Я всегда жалела, что не отдала ее в художественную школу, она хорошо рисовала.
Ника присела на кровать. Взяла несколько рисунков из коробки. Да, у Оли был талант, она всегда рисовала лучше всех: в детсаде, в школе, в институте, – но в итоге выучилась на экономиста, а не на художника, и тянула лямку в финансовой службе известной нефтегазовой компании. Платили хорошо, но душа к работе не лежала. За два года до смерти она собиралась уволиться, жаловалась Нике, что больше не может, хочет заняться дизайном интерьеров вместо скучных показателей окупаемости инвестиционных проектов, но – не уволилась. Во всяком случае, Ника об этом неизвестно. В последние два года они почти не общались: звонки по дням рождения, сообщения на Новый год, – и всякий раз у Оли был повод не встретиться. Что-то изменилось в ее жизни, но Ника не знала – что, Оля не рассказывала. «Все нормально, – отвечала она на вопросы о том, как дела. – Своим чередом». Ника даже не знала, есть ли у Оли мужчина. Раньше Оля делилась подробностями личной жизни, но в последнее время как отрезало. Что-то в этом было не так.