– Ничуть, – сказал мужик сердечно,
Баском с приятной хрипотцой, —
У человеков враг, конечно,
Не я, а кто-нибудь другой!
Жениться по любви абсурдно
И глупо, что ни говори.
Ведь неизбежно флёр амурный
Исчезнет года через три!
А тут останутся деньжата!
Угодья и поместье – всё,
Что в жизни этой очень надо,
Что б жить достойно, ё-моё!
– Но ты забыл, что с нелюбимой
Не будет жизни никакой!
С любовью же неповторимый
И в шалаше рай, ангел мой!
Остап, девчонка есть! Ты любишь
Прекрасный взгляд её очей.
Вот разделить с кем счастлив будешь
Ты дни и таинства ночей,
И страсть любовного томленья.
И смелые твои мечты
Лишь с ней получат воплощенье…
Зачем её бросаешь ты? —
Так молвила старуха нервно,
Ручищи уперев в бока.
Мужик ответил: – Верно, верно!
Прошли столетия, века!
А ты, душа моя, всё та же!
Всё та же пламенная страсть,
Совсем не изменилась даже…
– И ты всё тот же! Вот напасть…
Они взглянули друг на друга,
Да так, что искра пронеслась.
Остап аж замер от испуга!
Куда же влип я, что за страсть?
Нет, не на шутку эти бесы
Схлестнулись тут, ядрёна мать.
Ну всё, пора, – решил повеса, —
Отсюда побыстрей тикать!
И дёрнул так, что только пятки
Сверкнули ярко в темноте.
– Сбежал гадёныш без оглядки!
Людишки уж совсем не те! —
Мужик сказал весьма солидно, —
Ну что же, старая карга,
Пари устроим, очевидно?
– Опять пари? Давай, брюзга!
Вдруг изменились их фигуры…
При свете призрачном луны
Теперь, как будто два Амура
Довольно миленьких видны.
Присели на плетень удобно,
Сложивши крылья за спиной —
Картинка, право, бесподобна, —
Сидят – гутарят меж собой!
Один из них чернее ночи,
Другой же даже дня светлей!
Вот и гадай теперь, как хочешь,
Кто эти двое нелюдей.
Остап же, пробежав недолго,
Остановился у кустов.
Зачем от них бежать? – без толку,
Нет, удирать я не готов.
Что делать дальше? Сел на землю,
Прям под кусточком размышлять.
О боже, провинился чем я?
Как быть теперь, ядрена мать?
А в это время по дороге
Из хутора как раз в шинок
Шёл кряжистый и кривоногий,
Широкоплечий мужичок.
Он так расстроен чем-то вроде,
Что в возмущении своём
Вокруг он злобным взглядом водит,
В руках ружьё – трясёт ружьём.
Нет, не увидел он Остапа,
В тени кромешной за кустом…
Но это же Оксанкин папа!
Но что же у него с лицом?
Ух, как его перекосило!
Ужель по душу, по мою, —
Остапа мысль вдруг посетила…
А тот ревёт: – Убью… убью!
Убью… Но всё ж проходит мимо…