– Убью!..
Сися не обратил на него внимания, продолжая обращенную к Пуху обвинительную речь. По законам улицы, чмошник должен был понимать, за что его наказывают, чтобы впредь не совершать непростительных проступков.
– Так что по легкой с тобой сегодня, свинина, – палец тебе сломаю. А, не, обожди, два пальца, гха-гха! Зато, слышишь, пруха тебе сегодня – сам выберешь, какие ломать.
Бурый истерически засмеялся, – но смех его прервал знакомый некоторым присутствующим голос:
– Э, братан. Братан! Ты че как баба? Че за выборы, блять? Поясняешь им, поясняешь – а всё равно пидорасничают. Поэтому об вас вся мразь ноги и вытирает на районе.
Из арки неспешно выдвинулся незнакомый старшак в кожане. Переломанный нос пеньком торчал на его плоском лице, а короткая стрижка была почему-то наполовину седой. Пух, никогда ранее его не видевший, подумал, что Сися и Бурый на его фоне выглядят как лохи из хора при Дворце культуры Обувной фабрики. Бравада Крюгера моментально сошла на нет – ситуация стала откровенно стремной.
Шварц не обратил внимания на протянутую Сисей руку, порылся в отвисшем кармане своих треников и вынул оттуда нож-выкидуху.
Лезвие щелкнуло и поймало луч вечернего солнца.
Сися отшатнулся, выпучив глаза.
Пух описался и побежал прочь, не разбирая дороги. Никто не попытался его остановить.
– Я тебя сейчас научу, – Шварц протянул Сисе нож, который тот неохотно взял, стрельнув глазами на пустые балконы. – Вон тот жирный сдриснул, да? Ты тему просек?
Он выжидательно посмотрел на Сисю, который непонимающе помотал головой. Шварц поморщился.
– Блять, че ты тупишь? Он, по ходу, не уважает тебя, понял? Срал на тебя, на твои постановы, на твой район.
– Так я… э-э-э… чего теперь?.. Он хер знает куда уже упиздячил…
Шварц недовольно сплюнул.
– Другому обсосу за него поясни. Любого выбирай – вон того гондона потыкай, чтобы мамка не узнала.
– Сука! Не смей о маме!.. – Новенький, о котором шла речь, затрясся крупной дрожью.
Брови Шварца поползли на лоб. Он выглядел по-настоящему, непритворно удивленным – даже, кажется, шокированным, – но через секунду справился с недоумением, хмыкнул и забрал нож из потной Сисиной ладони.
– Нет: тебя, блядина, я сам порежу…
– Никого ты не порежешь.
Шаман вывернул откуда-то из-за гаражей, спокойно улыбаясь. На лбу у него блестели капли пота, футболка и даже шорты были покрыты влажными пятнами, – но, несмотря на только что закончившуюся интенсивную пробежку, дышал он ровно и выглядел абсолютно свежим.