Когда пароход прибывает в порт, котлам требуется около трех дней, чтобы остыть. Однако у судовладельцев на счету каждая секунда, поэтому они заставляют котельщиков лезть внутрь, пока котлы еще дымятся от жара. Сначала приходится протиснуться через так называемые «лазы» шириной всего около сорока сантиметров, потом сбивать твердый слой нагара с пола и стен. Там, внутри, обычно невыносимо жарко, тесно, душно и адски шумно. Вот почему во время разговора Фите частенько наклонялся вперед. Он уже плохо слышал.
– На сходнях работает более тысячи человек, – сказал Йо. – По моим подсчетам, около четырехсот котельщиков. Неужто у вас нет никаких прав? – спросил он. Фите задумчиво кивнул, но убежденным не выглядел. – В прошлом году взорвались шестнадцать котлов, погибли двадцать восемь твоих товарищей! И ты мог оказаться в их числе! – Йо повысил голос, заметив, что его слова задели Фите за живое.
– Но что мы можем сделать? Решающее слово принадлежит судовладельцам, – неуверенно отозвался Фите.
– Именно это нам и нужно изменить! – пылко вскричал Йо и ударил кулаком по столу. Зрение немного расплывалось, и он видел Чарли и Фите не так четко, как час назад. Йо любил такое состояние. Он оставался достаточно трезв, чтобы ясно мыслить, но был уже достаточно пьян, чтобы не чувствовать себя таким несчастным, таким одиноким, таким отчаявшимся. После выпивки жизнь становится легче. Конечно, утром он еще пожалеет, когда снова проснется в заднем помещении, свернувшись калачиком на полу среди других людей, которые останавливаются здесь за гроши. Но сейчас ему все равно. Он залпом допил пиво.
Вошла маленькая девочка, одетая в пестрое платье. Она босиком забралась на один из столов и чистым звонким голоском запела какую-то песню, держа перед собой раскрашенное ведерко, куда слушатели могли кинуть монетки. Йо грустно посмотрел на девочку. Что бы сказала Лили, если бы сейчас увидела? О, Йо знал ответ на этот вопрос. Лили бы с негодованием вскочила, сняла малышку со стола, вытащила ее из этой вонючей дыры и первым делом купила ей поесть. В этом вся Лили. Безнадежная идеалистка.
Трое друзей молча слушали песню, погрузившись каждый в свои мысли. Йо заметил, что глаза Чарли опасно блеснули. Чарли любил музыку, его большое ирландское сердце смягчалось, стоило кому-нибудь запеть. Сам он непревзойденно играл на скрипке, но к своей любимой губной гармошке не прикасался с тех пор, как бежал из Ирландии.