– И ваш знакомый хочет, чтобы я написала статью для газеты? – Лили взволнованно потерла щеки. – Но о чем же?
– Он думал о какой-нибудь документальной хронике о бедняках. Не знаю, заметили ли вы или нет, но английское общество проявляет повышенный интерес к так называемому трущобному туризму.
Лили кивнула, а потом спросила:
– Но разве этот интерес не должен пресекаться?
– Должен. По крайней мере, в существующем виде. Ужасно смотреть на больных и бедняков как на предмет развлечения… Однако некоторым людям небезразлично, как живут нуждающиеся, что уже привело к благотворительным фондам и программам реновации… Мы должны указывать обществу на его недостатки. Богачи находятся в социальной и культурной изоляции, из-за чего даже не подозревают об ужасах, которые творятся в бедных районах. Они живут на роскошных улицах, в своих особняках, не желая иметь ничего общего с остальной частью города. Все мы несем ответственность за это!
Лили вздрогнула, невольно вспомнив, как Йо отвел ее в трущобы. В тот жаркий летний день она впервые осознала, какая глубокая пропасть существует между людьми из разных сословий и какая бездна кроется в сердце ее любимого города, всегда казавшегося таким величественным и прекрасным.
– Покажите людям, что видите! – сказал господин Хакаби с воодушевлением. – И напишите об этом! Вам всегда удавалось замечательно подобрать слова.
– Но… камера же очень дорогая… – Лили с ужасом подумала о скромном ежемесячном пособии, которое втайне от Генри выплачивали ей родители. Лили воспринимала эти деньги как своего рода контрибуцию за нежеланный брак. Она берегла каждый шиллинг и складывала деньги в банку, которую прятала глубоко в шкафу за постельным бельем. Лили не копила ни на что определенное, но накопления давали ей ощущение безопасности. Она не могла с ним расстаться. – Я не могу позволить себе такую покупку, – с грустью призналась она.
Господин Хакаби серьезно кивнул.
– Давайте считать ее ссудой. Расплатитесь со мной после того, как закончите статью.
– Нет, я не могу ее принять! – воскликнула Лили.
– Конечно, можете! Более того, должны, – возразил господин Хакаби, вложил фотокамеру Лили в руки и накрыл их своими большими ладонями. – Отказ я не приму.
Час спустя Лили взбежала по ступенькам на крыльцо современного особняка, в котором жили они с Генри и Ханной. Было уже около четырех, а ей еще предстояло переодеться. К чаю Лили ожидали в длинном платье, перчатках и шляпке, которые в этой стране было принято носить даже в помещении.