Я чуть с карниза не свалилась от возмущения. У деревенщины?! Да у нас баронессы платья заказывали! Два раза. И маркиза один раз… чуть не заказала.
– С таким женихом разориться недолго, – насупился Льет.
– Это верно, – согласилась старуха. – Мог бы раскошелиться на платьице-то, сделать невесте подарок. Хоть бы в гости пригласил приличия ради. Ты ж ему весточку послал?
– А как же! Загодя, – кавалер фыркнул. – Едем, мол. Везем будущую супружницу вашу к Свену и Свяне за благословением… Эмка, ты чего?
Барышня, как бы ее ни звали на самом деле, села столбиком и слушала их разговор, бледнее снега за окном, а потом вдруг заревела в полный голос. Коробочка-игрушка отозвалась поросячьим визгом.
За этим переполохом было не слышно, что говорят кавалер (если он кавалер, конечно) и таинственная матушка. Вернее, не говорят, а кричат. Когда старуха несильно шлепнула барышню по щеке и та умолкла от неожиданности, голос Льета прогремел, как пушечный залп:
– Не реви, дура! Все к лучшему!
Барышня всхлипнула:
– Куда же к лучшему? Он меня больше не любит!
– С чего ты взяла?
– Любил бы, не отдал этому…
Она опять заплакала. Коробочка, как видно, откликалась только на ее голос, и сейчас разразилась громким кудахтаньем.
Старуха пересела на диван, обняла барышню и, склонившись к самому ее уху, принялась уговаривать. До меня долетали обрывки слов и фраз:
– Кто ты сейчас? Никто! А будешь…
– …он должен жениться, сама знаешь…
– …ничего не значит…
– Но он будет с другой! – барышня заливалась слезами, коробочка квакала лягушкой.
– …одну ночь… ничего, переживешь…
– …снадобье… сразу понесет…
– …а будешь замужем…
– Но я не хочу, чтобы меня касался другой! Я этого не вынесу! – под совиное уханье барышня заломила руки.
– …и не надо… сварю такое… лишит мужской силы…
Ого, да тут целый заговор!
– Правда? Так можно? – опухшее от слез личико просветлело, но сейчас же опять сморщилось. – Она родит ему сына, и он полюбит ее…
– Не родит! – старуха повысила голос. – А если родит, то девочку, уж я позабочусь. Нашла о чем печалиться.
– Я отдала ему все, – пискнула барышня, шмыгая носом. – Он обещал любить меня вечно…
Зловредная коробочка закричала болотной выпью. Так громко и жутко, что я невольно подпрыгнула и заскользила на карнизе, цепляясь за что придется. Сквозь стекло долетел старухин ответ: