Гудрун тяжело осела на колоду.
– Я к соседу пошла, – заговорила она мертвым голосом. – Договориться, чтобы отвез в Веровею. Всего-то час меня не было. Майра, дурочка, ее во двор выпустила, а она скок через забор.
Гудрун помолчала, глядя перед собой.
– В храме клянутся, что не видели никакой кошки…
«Что-то ты скрываешь, племяшка».
– Ты что же, и мысли читать выучилась?
«Не выучилась, – усмехнулась Фрейя. – В сны могу заглянуть, ежели очень надо. А мысли твои мне ни к чему. Виной и смятением от тебя и так за версту разит».
Гудрун не шелохнулась, холодно радуясь пустоте в сознании.
«Души в тебе не осталось, Гунька, вот что. Видно, вместе с даром вышла. Один расчет. А всех чувств – страх да зависть. Заедало тебя, что девчонка твоя вволю живет, а ты свою кошачью половину в отхожее место выкинула и ее к тому же понукала».
– Что за чушь ты несешь, – Гудрун прикрыла глаза. – Я хотела ей счастья. Чтобы не как у меня. Если бы я до свадьбы к Дакху сходила…
Рысь зарычала, оскалив клыки:
«Дур-ра ты, Гунька! Ох, дур-р-ра…»
Переступила, царапнув когтями по мерзлой коре, тряхнула головой – кисточки на ушах качнулись.
«Ладно, не горюй, придумаем что-нибудь. Ты ведьму-то эту хоть видела?»
– Когда бы? – Гудрун вздохнула. – Я даже не знаю, где Льеты остановились.
«И узнать нельзя?»
– Можно, но… Страшно мне стало, – призналась Гудрун. – Карин там что-то видела или слышала. Иначе – зачем, не забавы же ради? Я у нее не спросила, не до того было, и она не вспомнила. А потом, когда кавалер с дочкой явились… Я и так на риск пошла. Платье мы, говорю, упаковали, но заказчику пока не отправили. Если вы предложите нам нечто более ценное, чем шесть тысяч марок, это чудесное платье может стать вашим. А он не по-благородному так: «Ты чего, швейка, очумела?!» Я после этого уже и дух перевела. «Точно не они», – думаю. Но тут он в сердцах тростью по ладони себе – шлеп, шлеп! Насадка на трости серебряная – голова, вроде собачьей. Смотрю, а там по бокам – крылышки…
Рысь насторожила уши.
«Летучий шакал?»
– Таких совпадений не бывает! Я и пошла на попятный. Как вам угодно, кавалер, примите извинения, не смеем задерживать… А про себя молюсь: только бы не догадались, что это наша Карин была, только бы уехали поскорее вместе со всеми своими темными тайнами.
Гудрун судорожно глотнула острого ледяного воздуха, смахнула с ресниц капельки влаги.