– Я тебе говорила: прячь свои сигареты! Олег, ты? Гошке не дотянуться! – Женщина.
– Гошка типа совсем тупой: не мог взять табуретку, да? – Молодой парень, в котором Таня не сразу опознала Олега.
– Ага, Гошка взял и скурил… Олег, если узнаю, что ты куришь… – Женщина.
– Ма-ам… – Олег.
– Я все съел! – Ребенок.
– Умница, Гоша! Олег, если узнаю, что ты куришь… Никаких тогда карманных денег на гульки-танцульки с этой твоей Лизкой… – Женщина.
– Слушай, а ты не видела, я ключи свои куда в последний раз ложил? – Мужчина.
– А вон что лежит? – Женщина.
– Это Олеговы. Мои с брелком… – Мужчина.
– Может, упали? За тумбу? – Женщина.
– Смотрел уже.
– Кошка, наверно, заиграла. – Женщина.
– Или Гошка, – снова Олег.
– Гошка не кошка! Гошка не кошка! – Ребенок.
– Успокойся уже! – Женщина.
– Гошка не кошка! Гошка не кошка! – продолжал скандировать малой.
Танька боялась, что Олег заплачет. Как тогда утешать? Лизка вон не смогла. А она девушка его была. Хотя чем она утешить могла – сексом и конфеткой?
Танька подумала, что у его мелкого, как и у него, Олега, наверно, была ямочка на подбородке. А батя чувствовал себя виноватым из-за того, что курит. А мать любила, чтоб ботинки в коридоре по размеру были выстроены. Хрен его знает, почему Танька так решила.
Реветь Танька ненавидела, но себя побороть не смогла. Момент, когда первый раз шумно вдыхаешь и с всхлюпом выдыхаешь, при рыдании самый стыдный. Она затаила дыхание.
– О, сейчас… Где это? Должно же быть! Оборжешься! Ну есть же оно! – Олег пролистывал диктофонные записи. – Во!
Он нажал на воспроизведение, и из телефона понеслась задолбавшая всех в одно лето мелодия. Дурацкое кривляние, фиг знает почему ставшее популярным.
– Тын-тырыдын-дын-тын-тын-дын-тын-дыры-дын-дын-дын-дын! Чмяо-чмяо! – детский голос перекрикивал эту какофонию. Малой типа подпевал.
Олег засмеялся.
Танька засмеялась тоже. С хлюпами и взвизгами, комкая воздух при каждом вдохе.
Они стояли и смотрели, как заряжается телефон. Танька вытирала слезы, Олег сжимал мобильник в руке и улыбался. Кривовато, но все же по-доброму.
А потом сказал:
– Сигареты тогда я взял. Врал и не краснел. – Он достал из кармана пачку, зажигалку, подошел к форточке и закурил. – Ты-то куришь?
– Не-е…
– Хочешь – кури. Кури и ври. Если есть кому врать – это хорошо. Смекаешь, голова-мандарин?