Я выглянула в приоткрытую дверь, ведущую на поле аэродрома. Никого. Ни автобуса, ни людей, ни охраны. Хмыкнула про себя. То же мне, охрана, борцы с терроризмом, который неведомо откуда взялся на нашу голову в последние годы. Перед дверью шла дорога, на которую должны подъезжать автобусы, доставляющие пассажиров к самому трапу самолета. За дорогой виднелась большая круглая площадка, заросшая высокой высохшей травой и густым ивняком. А вот за этой площадкой на предвзлетной полосе стояли в ряд, словно на параде, около десяти самолетов Як-40. И даже отсюда я заметила, как у крайнего самолета начинают раскручиваться турбины двигателей! Я колебалась не долее секунды. Выскользнула в дверь, наплевав на всю охрану, и прочие неприятности, которые могли бы мне грозить за подобную выходку, и рванула напрямки к самолету через заросшую кочковатую поляну. Она была достаточно велика, примерно метров сто в диаметре. Но мне было не привыкать двигаться быстро по пересеченной местности. Сзади, стуча клюкой летел дед, периодически выкрикивая на ходу:
– Дочка!!!! Только не бросай меняяя…!!! – И добавлял уже чуть тише, наверное, не думая, что я со своей «тугоухостью» могу его услышать. – Твою ж душу в коромысло…!!!! В партизанах было легче…!!!
Я вылетела на взлетную полосу, когда самолет уже пошел на разгон, и принялась махать руками, словно ветряная мельница. Нет, даже не мельница! Словно потерпевший кораблекрушение на безлюдном острове, увидевший в лазоревой морской дали белый парус плывущего мимо судна. В окне проезжающего мимо меня самолета, мелькнуло побелевшее вытянутое то ли от изумления, то ли еще от чего, лицо пилота, обалдевшего от такой картины. И самолет, взяв разгон, плавно поднялся в небо. Я осталась стоять на взлетной полосе жестоко ругаясь неизвестно на кого вслед улетевшему самолету. Пару раз топнув ногой по прочному бетону, плюнула в досаде, и стала оглядываться. Остальные самолеты стояли по-прежнему в рядочек. Возле одного из них я заметила мужика в летной форме, курившего сигарету. Точнее, курившего ДО того, как я выскочила из кустов прямо наперерез злосчастному самолету. Теперь, он стоял, широко открыв рот. Сигарета, прилипшая к нижней губе, медленно тлела, испуская тоненький дымок, струящийся вверх. Тут позади меня раздался треск ломаемых веток, словно кабан-секач ломился сквозь заросли, и на взлетную полосу вывалился дедок, с жалобным плачем: