Поддержка митрополитом Сергием (Страгородским) коммунистического государства, сохранение и защиту которого он постоянно отождествлял в своих посланиях с сохранением и защитой православного отечества и православного русского народа, не ограничивалась пропагандистской риторикой его выступлений. В немногочисленных действующих храмах на территории СССР с первых месяцев войны начался сбор пожертвований для Красной армии, в том числе почти не имевший аналогов в русской церковной истории сбор денежных средств на приобретение вооружений. Однако в первые два года войны, как и в предшествующее десятилетие, политика безоговорочной лояльности митрополита Сергия (Страгородского) коммунистическому государству не принесла церкви существенных благоприятных перемен.
Для митрополита Сергия (Воскресенского) первые два года войны стали временем, когда последовательно, хотя и безуспешно, проводившаяся им вместе с митрополитом Сергием (Страгородским) в СССР политика, основывавшаяся на идее возможности союза церковной иерархии с любым государством и на любых условиях, стала приносить громадные плоды на территории, оккупированной войсками нацистской Германии. Оставшись, вероятно, вопреки желанию советских военных властей и с согласия митрополита Сергия (Страгородского) в захваченной немецкими войсками Риге, митрополит Сергий (Воскресенский) после четырехдневного ареста не только вернулся к своей архипастырской деятельности, но и в ноябре 1941 г. был признан немецкими властями главой Русской Православной Церкви в Прибалтике и на Северо-Западе, сохранив при этом формальное каноническое подчинение митрополиту Сергию (Страгородскому). Причиной столь благожелательного отношения немецких военных властей к митрополиту Сергию (Воскресенскому), еще недавно воспринимавшемуся даже многими представителями прибалтийского духовенства в качестве агента НКВД, стали как его заявления о безоговорочной лояльности немецкому оккупационному режиму, так и составленная им записка «церковь В СССР перед войной». Эта записка, представившая исчерпывающую картину состояния церковной жизни в СССР к началу 1940-х гг., стала уникальным свидетельством о положении церкви в условиях коммунистических гонений, сравнимым по глубине анализа и обоснованности своих выводов лишь с «Посланием соловецких епископов» 1926 г. Однако, если «Послание соловецких епископов» предлагало программу развития церковной жизни в рамках тех экклезиологических и церковно-политических принципов, которых придерживались церковные иерарх и в дальнейшем находившиеся в оппозиции политике митрополита Сергия (Страгородского), то записка митрополита Сергия (Воскресенского) подводила объективные и далеко неутешительные итоги результатов именно той политики, которая проводилась обоими митрополитами Сергиями на протяжении предшествующих лет.