"Марта, у нас пятеро здоровых детей. Лучше ей воспитываться у специалиста", – обращается он, взывая к ее трезвому уму.
Марта дрожит всем телом:
"Я оставлю дом, если ты мне не вернешь девочку немедленно!" – голос ее пресекается.
Сенсация. Девочка Бертель указывает на белую повязку на своей голове, гордясь, что она только у нее, и занимает свое место в шумном и веселом доме. Семья возвращается в состояние покоя. С исчезновением большого шрама и снятием повязки с головки, опечалилось ее личико, словно она потеряла часть самой себя. Артур равнодушен к ее печали. Головка ее установилась симметрично на плечах, и черный шелк волос, выросших почти до ее плеч, прикрывает шрам. Его это успокаивает.
Хирург из Бреслау сказал, что она будет или гением или идиотом! Но девочка явно умна, и Артур вздыхает с облегчением. Ментальное и умственное ее развитие просто невероятно. Такого он не видел ни у одного из своих детей. Она надолго приникает к бархатным занавескам и что-то бормочет им. Если няня хочет ее оторвать от них, сопротивляется, словно в них ее живая душа. С невероятным упрямством борется с няней, чтобы та дала ей самой есть в столовой. Если что-то не по ней, она все переворачивает и крошит еду в тарелке, а на лице ее – победное выражение.
"Бертель – гений!" – цедит Артур для успокоения собственной совести: ведь он ставил на карту ее жизнь. Но операция оказалась успешной сверх ожиданий. И постепенно любовь возвращается к Артуру и Марте.
Осенью 1920 дом осветился рождением рыжего ребенка. Эрнест, седьмой ребенок, зацелован, переходит из объятия в объятие, вся семья поглаживает его рыжие кудри, невзирая на сдержанность, принятую в буржуазных домах. Ребенок ломает не только традиции, но и любую вещь, встречающуюся ему на пути, потому и дают ему кличку – Бумба.
Бертель смотрит на младшего братика с откровенной любовью, но и с испугом, словно все страдания Вселенной легли на ее плечи. Недостаточно того, что она оттиснута в сторону. Лоц, семейный красавчик, не забывает страшного нароста, собирает вокруг себя своих дружков и кричит ей вслед: "Вот, ребенок Хармана!" И вслед за ним вся его ватага начинает петь:
Ну, погоди, еще, вот-вот,
Убийца Ханман к нам идет.
Топор кровавый на весу
Тебя разрубит в колбасу.
Ватага подхватывает:
Не убежишь, еще, вот-вот,