Между прочим, документ составил муж моей лучшей подруги Джози. Он служит младшим помощником законника в Депшире и сечет в составлении официальных бумаг.
– Я обещал покойному отцу, что присмотрю за тобой до совершеннолетия, – произнес Ричард.
– Но я не могу вас обременять еще три года.
И ждать! Выставленный на продажу магазинчик на рыночной площади Депшира, идеальный под цветочную лавку, вот-вот уйдет в лапы грубого мясника. Хозяин, конечно, обещал придержать продажу, но не на три года!
– Ты меня не обременяешь, – уверил опекун.
В голове я судорожно перебирала достойные причины, по каким Ричард Ховард будет обязан отказаться от опекунства. Ведь заикнешься о собственном деле, не увидишь свободы и денег до второго пришествия Великого. Хотя, конечно, вряд ли пришествие случится после моего совершеннолетия.
И вспомнила причину! Не самая выдающаяся, конечно, идея, но других у меня просто не было.
– В следующем месяце я выхожу замуж, – мысленно скрестив пальцы, объявила я. – Мне больше не нужен опекун.
– Замуж? – Ричард удивленно изогнул брови, словно я собралась не замуж, а добровольцем на каменоломни. – Уже?
– Мне почти девятнадцать, – подсказала я.
– Почти, – выделил опекун. – За кого?
– За мужчину, – подсказала я (возраст все-таки, вдруг он чего попутает?). – Мы давно с ним знакомы. Целый год! Очень хороший человек. Нас представили на танцевальном вечере в пансионе.
А что по бальным танцам у меня «очень плохо», так не всем цветочным феям даются полька и вальс. Некоторым (мне) еще в колыбели драконы отдавили ногу. Заодно и ухо, поэтому музицировала я тоже из рук вон плохо. При моем появлении учебное фортепьяно так расстраивалось, что немедленно начинало фальшивить.
Ричард постучал пальцами по столу, о чем-то размышляя, и спросил:
– Где он?
– Кто?
– Жених.
– В Депшире, – мигом нашлась я.
– Он не приехал с тобой? – в голосе опекуна прозвучало возмущение. – Отпустил одну в столицу и даже не сопроводил?
– Но он посадил меня на почтовую карету и благословил на хорошую дорогу.
– Он проповедник? – резковатым тоном уточнил Ричард.
– Почему проповедник? – моргнула я. – Он… занимается продажей ручных драконов.
– И имя у него есть?
– Е-есть, – неуверенно протянула я.
И хотя контекст не намекал, но при слове «есть» перед мысленным взором появилась тарелка с наваристым рагу. Рагу хотелось страшно.