Босс смотрел на всё это с выражением всё того-же ровного спокойствия слегка нахмуренного лба. Но вдруг, его тёмные глаза в какое-то мгновение резко изменили угол зрения, всего на одну секунду, куда-то вперёд.
Первый резко выпрямился в кресле и стал смотреть прямо, через лобовое стекло машины. Развернувшись в стороны, улица уже могла смело назвать себя проспектом. Босс всматривался в его величие, но не во все эти детали, здания, скверы и парки, а в образ вырастающей из панорамы церкви, не сильно большой, но и не слишком маленькой, с одним куполом, и сверкающем на солнце крестом, его венчающим.
Босс легко обернул голову к водителю:
– Друг мой. Будь добр приоткрой окно.
Водитель, не отвлекаясь от дороги, нажал на одну из кнопок панели. Тут-же в машину ворвался поток свежего воздуха, перешивая нестройной какофонией весь гул с улицы, как природный, так и техногенный. Гегемония звуков сотканных из клаксонов машин, визгов их-же колёс, шума и гама людских масс, вместе с ветром, выстроилась в один сплошной нечленораздельный поток. Но в этом потоке ясно выделялся один звук. Мощный и звонкий церковный колокол. И он был так чист и прекрасен, что вся остальная суета окружающего мира ухом не ощущалась.
Босс улыбнулся и живым голосом быстро произнёс:
– Мы остановимся здесь! У церкви!
Водитель, ровно кивнул не оборачивая головы. Двое других оживились и выпрямились. Автомобиль свернул с дороги к воротам храма.
Человек в чёрном костюме вышел и встал прямо перед входом в здание. Его чёрные глаза из-под столь-же тёмных волос впились в силуэт церкви. Они смотрели на богато украшенное сооружение, выстроенное к классическом русском купольном стиле, того наверно времени, когда расцветала Москва под правлением Ивана IV Грозного.