Старший брат Анатолия редко поддавался на уговоры бабки, и предпочитал не особенно интересоваться делами брата. Молодая жена и ребенок (а вскоре второй и третий ребенок), нищенское существование на зарплату учителя младших классов не давали парню поднять голову из той воронки бедности, в которую его постепенно засасывала жизнь.
Анатолий никому был не нужен с рождения. Бабушка любила внука, но со временем постарела, и уже ей требовалась помощь. Пару раз к ней приходили из службы опеки, и оставались крайне недовольны тем, что за ребенком кроме старушки никто не смотрит. Пожилая женщина обошла всех родственников и сообщила, что больше ребенком заниматься не может. Либо кто-то его забирает себе, хотя бы на пару месяцев, либо они сдают его в детский дом.
– В детский дом, конечно, – хмыкнул Валентин, выслушав доводы женщины, – там и кормят бесплатно, и одевают, а у меня троих детей нечем кормить. Отец Анатолия сказал примерно то же самое. Он уже женился во второй раз на женщине с ребенком и даже успел завести еще одного. Про Анатолия он и слышать ничего не хотел.
1966–1980 гг.
– Тут ни у кого нет родителей, – хмыкнул подросток лет двенадцати, отбрасывая догоревшую до фильтра сигарету.
– У меня есть, – запротестовал восьмилетний Анатолий.
– А кто еще у тебя есть? – зло засмеялся мальчик.
– Брат, тетя, двоюродный брат Василий, бабушка, – начал усердно перечислять мальчик. Каждый следующий родственник в этом длинном списке вызывал взрыв хохота у его более взрослого собеседника.
Вскоре весть о том, то у тщедушного восьмилетнего новобранца полон дом родственников быстро разнеслась по детскому дому. Когда ты видишь кого-то, кто добился чуть большего, чем ты, то можешь порадоваться за него. Если же ты видишь человека, у которого есть что-то, чего у тебя никогда не будет, то ничего кроме ненависти к нему ты испытывать не можешь. Если в витрине магазина ты видишь вещь, на которую тебе никогда не заработать, тебе все равно захочется разбить витрину. У Анатолия было полно родственников. Бабушка раз в неделю к нему приезжала с подарками, а на лето и вовсе забирала к себе. Было за что возненавидеть.
Несколько раз Толя не выдерживал издевательств и сбегал из детдома. Однажды он приехал к отцу и стал буквально умолять оставить его у себя, но тот насильно затолкал его в машину и отвез обратно. В конце концов, мальчику пришлось смириться с тем, что должен будет какое-то время провести в детском доме.