Заметив сверкнувшую злость в голубых глазах войори, старуха отступила на шаг и криво усмехнулась – девочка смерд! Вот это находка для генерала Сэ-тхи! Неудивительно, что она до сих пор жива. Эта белобрысая долго протянет – волки любят изыски.
В эту минуту подошла женщина с печальными светло-карими глазами и, не поднимая взгляд, спросила:
– Вы звали меня, госпожа Дженн?
– Да, иди с этой девочкой.
Арина молча последовала за шутом и, похоже, не заметила собственного сына, погружённая в свои горькие думы. Огли знаками запретил Корину кидаться к матери.
– Иди тихо за нами, – шепнул шут, приближаясь к выходу их сектора.
Корин едва сдерживал слёзы и желание обнять маму. Огли удалось! Он нашёл его маму! Она теперь всегда будет рядом!
Мимо прошагал патруль. Один из волков удивленно оглянулся на светловолосую девочку-войори. Что здесь делает шут в девчачьем платье? Мохван развернулся в обратную сторону, чтобы догнать шута, но по сети пробежало сообщение о приглашении в школу кадетов. Якобы там шут устраивает поразительное шоу для мохванов. Его сослуживцы, переглядываясь и похохатывая над прошлой проделкой шута, подхватили его под руки и потащили в коридоры в сторону школы.
– Но шут здесь, в женском секторе! – возмущённо отбиваясь, воскликнул гвардеец.
– Ну и пусть. Сам советник Императора приглашает нас. Разве можно игнорировать его приглашение? Идём же!
Больше никто не помешал Огли довести Арину и Корина к спасательным гравимодулям. Растерянный от своего счастья, Корин едва не рыдал и, чуть приобняв шута, потянул маму в спасательный модуль. Огли поднял руку к блоку управления, чтобы закрыть шлюзы и выпустить корабль в открытый космос.
– Огли, давай с нами! Моя мама позаботиться о тебе!
– Нет, Корин. Мне нельзя на Землю.
– Я тебя никогда не забуду, Огли! – Корин плакал, забавно дёргая розовым подбородком. – И всё равно, ты самая красивая девочка во всей Вселенной.
– Я не девочка, – пытаясь содрать с себя платье, буркнул шут.
– Нет. Ты девочка. И я люблю тебя и женюсь на тебе. Прощай.
– Прощай.
Шлюз плавно закрылся. Ещё несколько минут Огли видел в иллюминаторах лица плачущих женщины и её смешного конопатого сына. Платье как-то само сползло на пол. Пора возвращаться в школу. Огли часто моргал, чтобы согнать набежавшие слёзы. Его единственный друг теперь на свободе. Они никогда больше не встретятся. Пройдя ещё сотню метров, шут заплакал. Тихо, украдкой вытирая рукавами кадетского мундира лицо. Он ни разу не плакал после болезни Лехсана. А почему теперь?