Шут не имел права выказывать подобную смелость. Он здесь, на корабле дабы служить Императору, а не соперничать с доблестными кадетами-смердами.
После его триумфа на тренировочной площадке, шут заметил скрытую ненависть и зависть своих однокурсников. Он молча покинул гигантский зал и скрылся в своей каюте, обдумывая ситуацию. Смерды решат от него избавиться. Нет смысла жаловаться отцу, ведь это только подорвёт с таким трудом заработанную репутацию. Придётся справляться самостоятельно.
Огли открыл глаза и осторожно повернул голову. После исчезновения Корина, в его комнату больше никто не осмелился заселиться. Но кто-то сейчас проник, подкрадываясь, стараясь ступать по гладкому полу босыми ногами бесшумно. Пахнет смердом. Пахнет опасностью. Чтобы не выдать себя блеском глаз, юноша снова закрыл глаза. Слева из мути кровавой сетки кровеносных сосудов мозга высветился белый, размытый силуэт человека. Он приближался. Чем ближе, тем явственнее. Рука, становящаяся всё более яркой, тянулась к сосуду с водой на тумбочке. В ладони гостя отчётливо светился голубой флакон. Огли усмехнулся про себя и, чтобы понервировать вошедшего, громко вздохнул и отвернулся. Гость на мгновение замер, что-то поспешно высыпал в сосуд и бесшумно покинул комнату. Яд? Да уж, зависть делает смердов сильнее. Испарения из сосуда Огли не понравились, и он вылил жидкость в коридор, ополоснул сосуд и снова лег на кровать, прислушиваясь к тишине в корпусе. Сегодня его уже не побеспокоят. Но Огли не мог расслабиться. Не смог погрузиться в альфа-сон, зная одно – утром он смело посмотрит в глаза тому, кто хотел его смерти. Утром будет драка. Утром будет очередная победа.
Огли тяжело вздохнул и склонил голову на плечо. Просто сидеть на полу и наблюдать, как копошатся арахподы над очередными останками. В их головах картины неведомых миров. Память неизвестных существ в головах пауков творила немыслимые образы и ландшафты чужих планет. Образы безостоновочно сменялись, словно прямо в эту минуту арахподы являются учатниками и свидетелями жизни неких существ, творящих непонятные события. Арахподы не хищники и не падальщики, но в неволе вынуждены питаться тем, что бросают им в колбу мохваны – останки рабов. Чем они питаются на самом деле, загадка для всех. А мёртвые тела на обед наносят вред не только паукам, но и тем, кто в их головах творит загадочные образы. Конечно, Огли не знал об этом, но чувствовал, что арахподам плохо, так как образы в их головах со временем становятся мутными, изъеденными чёрными пузырями, наполенными пустотой. И эта пустота разрастается. В сознании пауков гасли звезды. Пауки – лишь часть какой-то неизвестной системы коммуникации загадочных существ, передающих этим тварям, слепленных из плотного тумана, свои воспоминания. Арахподы лишь аккумулируют в себе память существ, переходящих из одного мира в другой, из одного тело в другое, беспрерывно.