Неужто он вправду думает, что человек, подобный Аполлону, может быть интересен?
Возможно, Нюсе он и интересен.
А вот Василисе… Василиса вообще-то проклята. Стоило вспомнить об этом обстоятельстве, и настроение окончательно испортилось. Василиса тихонечко вздохнула.
– Не люблю хвастать, но я представлен князю Тащевскому, – Аполлон чуть склонил голову. – Мы с ним затеваем один до крайности любопытный прожект.
– Любопытный – это хорошо, – сказал невпопад Ладислав, разделяя кусок стерляди на тоненькие полосочки. – А скажите, Петр Веденеевич все еще увлекается археологией?
– А вы знакомы? – Аполлон… нет, не нахмурился, лицо-то его и вовсе не изменилось, однако Василиса ощутила, что он… испугался?
Насторожился?
– Случалось… переписываться.
Настороженность исчезла.
– Он со многими переписывается.
– И то верно, – с легкостью согласился Ладислав. – А что за прожект, если позволено будет узнать?
– Простите, – Аполлон развел руками. – Но пока говорить не о чем, да и сами понимаете… а вы, Василиса Александровна, не надумали конюшни продать?
– Нет.
– Право слово, – он откинулся на стуле, позволив себе позу чересчур уж вольную, будто разом вдруг уверившись, что собрались за столом его приятели. – Не понимаю вашего упрямства! Женщине столь прелестной следует заниматься вовсе не лошадьми… тем более лошадей-то не осталось.
– И я ей о том же говорю! – неприятным голоском произнесла Марья. Василиса даже вздрогнула от неожиданности.
И не она одна.
Некромант вот про стерлядь свою забыл, уставился на Марью. А та взбила кудряшки и губки выпятила, толкнула Вещерского в бок.
– Я всегда говорила, что истинное счастье женщины – в браке!
У Вещерского дернулся глаз. Левый.
– Мы созданы, чтобы хранить очаг… – голос был столь сладок, что зубы свело от этой сладости. Но Аполлон, кажется, ничего-то и не понял. Впрочем, вряд ли он был знаком с Марьей. Определенно не был, а потому и не знал, сколь несвойственен ей этот медовый тон. – Создавать уют, поддерживать супруга во всех начинаниях…
Она с таким пылом уставилась на Вещерского, что у того снова глаз дернулся. На сей раз правый.
– А Василиса упрямится. И замуж идти не хочет.
– И правильно делает, – неожиданно поддержала Василису Нюся. И на Марью поглядела так, со снисходительным сочувствием. – Женщина имеет полное право не выходить замуж, если ей не хочется.