А ведь Козловский и правда не обратил внимания на изменения в моей внешности. Будто перед ним стояла все та же девочка с брекетами. Он куда вообще смотрел? Надо с этим что-то делать. Раз он меня послал, я тоже должна его послать, чтобы успокоиться.
Решено.
Влюблю его в себя, а потом брошу.
У меня есть месяц. Артёмкина крепость падет от моей осады.
Топот каблуков по паркету заставляет меня отскочить от зеркала и прыгнуть в кровать, с головой укрывшись одеялом.
Светка вернулась или Козловский каждый день сюда новых баб водит?
– Владка, ты спишь, что ли? – от знакомого женского голоса я покрываюсь потом и готова провалиться сквозь землю.
Тетя Надя.
Мама Козловского и по совместительству подруга моей мамы.
Козлина все-таки сдал меня.
Затаив дыхание, прикидываюсь мертвым тушканчиком. Какая есть вероятность, что она мне поверит, решит, что спящего человека тревожить нельзя, и вернется домой?
– Ты пальцами ног шевелишь.
Никакой вероятности нет.
Меня спалили в чужой спальне.
Покажите мне стукача, и я сокращу его жизнь.
– Не шевелю. Теть Надь, вам показалось.
Высовываюсь из своего укрытия, и все, что могу, это только ресницами хлопать.
Стыдно-то как.
Будто меня на месте преступления поймали. Впрочем, почти так все и было. Женщина, которую я знаю всю сознательную жизнь, нашла меня в кровати своего горячо любимого сыночка.
Черт.
Кашляю в кулак, ведь ее внезапное появление не повод менять план.
– Значит, заболела.
Лишь киваю в ответ. Врать тому, кто с детства тебя знает, крайне сложно. Одно неверное движение, и все.
– Немного. Вы бы отошли или маску надели. Не хочу вас заразить, теть Надь.
– Да я уже не в том возрасте, чтобы от такой болезни хворать, – женщина ехидно улыбается, присаживаясь рядом со мной. – Да и переболела давно. Лет так тридцать назад. И знаю, как это лечится.
Даже спрашивать не хочется, что она имеет в виду.
И так все ясно.
– Чаем и лимоном? – не теряю надежды.
– Вообще, ремнем, но ты для меня как дочь, поэтому обойдемся без порки. Рассказывай давай, что задумала.
– Ничего я не задумала. Я просто…
– До сих пор по Тёмке страдаешь?
В этот раз кашель был настоящим.
– Что? Да я…
– Ладно уж, можешь не отнекиваться. Я же все вижу. И как ты в лице меняешься, стоит только о нем заговорить. И как фотки его разглядываешь, когда в гости приходишь. Это мать твоя думает, что ты уже переболела им, а я считаю, что первую любовь так просто не забудешь.