«Ну как тебе фотки? Теперь веришь?»
В горле встал ком, глаза наполнились слезами. Я бросила взгляд на сестру – она тоже сидела в телефоне и по-прежнему не замечала моего состояния.
– Лиз, я пойду прилягу…
Нужно было взять себя в руки. Продышаться и разобраться со всем этим досконально. А пока любые выводы преждевременны.
Пока возвращалась в номер, телефон периодически жужжал новыми сообщениями, и мне казалось – он жжёт руку. Больше всего хотелось швырнуть его об стену… Но было уже поздно. Я уже знала то, что знала и не собиралась оставлять это так. Если это всё провокация и наветы, то у них могла быть только одна цель – навредить Даниле, и он должен об этом узнать. А если нет…
Господи, как же это было больно! До удушья и ватных от бессильной паники коленей. Перед глазами стаяли фотографии – как приветики из прошлого, на которых Данила с нашим сыном… Только в роли нашего сына был сейчас другой мальчик, идеально подобранный дублёр, почти двойник.
Может, фотошоп?
Эта мысль вспыхнула в мозгу как озарение. Ну конечно! Господи, ну как я могла повестись на этот бред? Рвётся там, где тонко. Какая-то сволочь просто знает о нашей с Данилой проблеме и поэтому давит именно на это. О чём тут вообще думать, надо звонить мужу!
Но позвонить не успела, потому что погрязла в новых, наваленных доброжелателем фоточках. И ладно бы только фоточках – среди прочей грязи были и короткие видео. На них мой муж безо всякого фотошопа и фильтров возился с мальчуганом, который называл его папой. А мой муж называл его Владькой. Владькой! Это какой-то сюрр или особо изощрённая пытка. Этого просто не может быть!
Но это было, и я словно подсматривала за незамутнённым отцовским счастьем своего мужа в замочную скважину. Из узницы своей боли на волю, куда он, здоровый плодовитый мужик выйти сумел, а я, дефектная, нет.
К вечеру, когда провожала Лизу на вокзал, уже даже она заметила, что со мной что-то не то. Трудно было не заметить зарёванных красных глаз и рассеянного внимания. Но она списала это на свой отъезд и обещала звонить мне каждый день, и я держалась в её присутствии как только могла. Но когда поезд скрылся из виду – сломалась. Сидела на краю какой-то случайной лавки и рыдала навзрыд. Вокруг царила обычная вокзальная суета, ходили люди, встречались, прощались, проживали свои горести и радости, и я потерялась в этой толпе, растворилась в её безразличии и упрямой живучести. А потом зазвонил телефон, и это был Данила. Я смотрела на мигающую зелёную кнопку на экране и не могла найти в себе силы чтобы ответить. Что я ему скажу? Что скажет мне он? Я не знала, мне просто хотелось как в детстве – спрятаться и пусть всё решится как-нибудь само.