Однако слезы катятся по щекам неостановимым потоком. Будто все, что накопилось за эти годы.
Слабачка! Чего ревешь? Ну-ка прекращай!
Ты свою жизнь сама выбирала. Никто не заставлял.
Сама отказалась учиться ехать в город, когда папа предлагал. Заочку выбрала, лишь бы не уезжать далеко. Вот, еще и трусиха к тому же!
И Гену обнадежила из-за своих принципов! Отдалась бы уже ему, и не было бы всего этого кошмара сегодняшнего!
Цирк просто! Терпеть не могу свадьбы! Это ведь все театр про то, как двое займутся непристойностями. И зачастую уже далеко не в первый раз. Зато официально! Вот и чего теперь слезы пускать? Сама ведь на этот цирк согласилась! Сама проблему на пустом месте создала!
Бревно немного проседает под весом безумца, когда он усаживается рядом со мной. Притягивает мою голову к своей груди, а я не могу противиться. Только всхлипываю истерично.
– Вот так, – шепчет он, поглаживая мои волосы. – Умница.
Бездумно вцепляюсь пальцами в его рубашку, утыкаясь мокрым лицом в колючую шею, не в силах сдержать болезненного стона.
– Нужно было раньше это сделать, маленькая, – его голос такой понимающий, что я на секунду успеваю и забыть, что он совершенно посторонний человек. – Тогда бы и не было так больно.
Все проблемы из-за меня. Говорила мне мама, что я – девочка-катастрофа! Порчу все, к чему прикасаюсь!
– Я устала! – почти кричу в его воротник, что уже промок от моих слез. – Устала!!!
– Кричи, – гладит мою спину. – Кричи, малышка. Сейчас легче станет.
– За что вы так со мной? – до боли в пальцах сжимаю его рубашку. – Что я вам сделала?!
– Ты мне понравилась, – отвечает он спокойно.
От неожиданности икаю и отстраняюсь, заглядывая в голубые глаза. Даже в сумеречном свете вижу, что они серьезны.
– В смысле? – переспрашиваю, потому что надеюсь, что неправильно поняла.
Взрослый мужчина. Огромный как скала. И вынуждена признать, красив, как сам дьявол. Да он ведь меня не знает совсем. Как я могу ему нравиться?
Мой взгляд мечется в полутьме по его лицу, пока я пытаюсь понять наконец в чем подвох нашего странного знакомства. Может в рабство меня продать хочет? На органы? На панель, в конце концов?
В лесу становится совсем темно, а потому мое воображение начинает играть со мной злую шутку. Мерещится, будто глаза незнакомца как-то подозрительно пристально следят за моими губами.