Я помню, как мать обзванивала морги и полицию. Потом напрягала своего старшего брата. Он тогда как раз прокурором был еще, не губернатором.
И именно он ей все и прояснил, нашел по своим каналам.
Отец ушел не просто к другой бабе. Он ушел в свою вторую семью, о существовании которой мы и не знали. В этой семье рос сын, на пять лет старше меня.
То есть, получается, что они были первой семьей, а мы – второй…
Короче говоря, можно представить уровень веселья, который мне пришлось пережить?
Мать, последовательно пройдя все стадии, от непринятия до принятия, очень долго задержалась на гневе.
И меня заразила этим.
Да так, что в четырнадцать лет, когда надо было получать паспорт, я заодно и отчество с фамилией поменял, официально отказавшись от всего, что связывало с отцом.
Был Беркутов Игорь Вячеславович, стал – Самойлов Игорь Ольгович.
Новое имя – новая жизнь.
А старую – нахуй!
И потому сейчас мне херово. Очень.
Жжет глаза. Нет, это не слёзы, плакать я не умею. Это что-то глубокое восстает изнутри. Далекое детство дает о себе знать, мерзостью воспоминаний душит.
Обидно, досадно, противно.
Смотрю онлайн трансляцию с камер видеонаблюдения внутри клуба, откуда я Лисенка сегодня утащил.
Смешная, кстати, защита, я за пару секунд подключился.
Ну и вовремя.
Наблюдаю, как моего друга, приятеля моего доброго, Митроху, пиздят прямо в дорогом кабинете директора.
Приятное зрелище.
Высокий мужик, белобрысый, как я. Лохматый, в рубахе белоснежной с расстёгнутым воротом и закатанными рукавами. Это, вероятно, чтоб в кровище не уделаться.
Причем, на дорогое ковровое покрытие, куда Митроха уже внутренности выхаркал, ему явно плевать.
Я внимательно слежу за движениями хозяина клуба, фиксирую интересную информацию. Он хорошо подготовлен. Надо уточнить, каким видом спорта занимается. Резкий, мощный, фигура хоть и стройная, но внушительная.
К тридцати восьми не раскабанел. Но тут ничего удивительного.
В нашей породе все худые и жилистые, словно гончие.
Бабка, мать отца, рассказывала, еще когда мы общались.
Я перестаю смотреть на избиение младенцев, потому что там ежу понятно, что Митроха попал. Так ему, скоту, и надо…
Нехер моего Лисенка обзывать…
Быстро ввожу данные, просматриваю вывалившуюся информацию.
У меня шесть мониторов. Стоят три над тремя. Хорошо расположены, мне удобно. На одном продолжает светиться хозяин клубешника, по совместительству – мой сводный брат, выбивающий Митрохе зубы, как я крысёнышу и обещал, за то что он Лапочку нехорошими словами называл. Ни капли бывшего одноклассника не жалею. Тянет поржать про семейный подряд, но… Нихера не смешно, на самом деле.