Утром Софи проснулась совершено здоровая и с ощущением сбывшегося чуда, чудесной сказки. Раньше ей не приходилось просыпаться такой счастливой – ну, разве что в детстве, в преддверии праздника.
Тристан спал, уткнувшись в подушку и обхватив девушку одной рукой.
Он уже не казался Софи таким обжигающе-горячим. Кожа его была теплая, рука, обнимающая ее – тяжелой и расслабленной.
Софи никогда ранее не просыпалась с мужчиной в одной постели. Даже в первую брачную ночь, исполнив обязательный супружеский долг, Ричард вытолкал Софи, напуганную, дрожащую, всю в слезах, вон и велел идти в свою спальню, холодную и непротопленную.
Сейчас же ей не было страшно и противно, и плакать не хотелось. Соседство мужчины рядом ей нравилось, даже тяжесть его навалившегося на нее тела. Было ощущение тепла, надежности и защищенности. Она с удивлением поняла, что Ричард и слова не скажет, даже если узнает. Не посмеет оспорить у инквизитора его добычу. И грозный образ Тристана будет витать над ним всю жизнь.
– Тебе придется научиться ходить со втянутой в плечи головой, – усмехнулась Софи недобро.
Стыдно перед Ричардом ей тоже не было.
Сначала, сразу после пробуждения, Софи как будто бы испытала испуг и укол стыда, сообразив, что все то, чем она занималась с Тристаном, называется супружеской неверностью, и что это плохо, стыдно и недостойно приличной женщины. И Ричард ее за это не похвалит.
Изменила Ричарду! Отдалась другому мужчине!
Да муж впадет в ярость, он будет злиться и кричать, топать ногами, пока не покраснеет, как помидор, а потом наверняка исхлещет ей все лицо пощечинами!
Но тут во сне беспокойно шевельнулся Тристан, и страх Софи словно рукой сняло.
Ричард и Патрика-то боялся до судорог, а Тристану и намекнуть не посмеет, что брать чужих жен не очень-то хорошо.
А еще в ее душе шевельнулось горячее, яростное чувство протеста. С недобрым удовлетворением Софи вдруг подумала, что замуж ее выдавали в том числе и затем, чтобы она вот так, в обнимку, просыпалась по утрам, и чтобы память ее тревожили приятные ночные воспоминания.
– Для счастья, – сказала Софи задумчиво.
С Ричардом она мало счастья видела. Поначалу он на людях еще делал вид, будто хороший муж, но потом, когда не стало матери Софи, Ричард перестал таиться. Он со своей молодой женой вел себя так, будто приобрел бесплатную обслугу. Влепить ей пощечину было для него делом обыденным.