– На твоём месте, я бы ходил осторожнее и оглядывался по сторонам, – бросаю угрозу ему вслед и получаю в ответ два средних пальца и ехидную ухмылку.
У этого ублюдка просто обязано быть слабое место.
Третья пара проходит как в тумане – как и всегда, когда я зол; препод проходится по нашей компании от души, припомнив все косяки, но мне наплевать на тройку, которую в итоге Туманов рисует себе в тетради напротив моего имени. После пары я первым делом иду на факультет Грачёва, чтобы… А хрен знает, зачем я вообще туда попёрся – наверно, надеялся, что мудила сам даст мне зацепку насчёт того, как прихватить его за горло.
И я оказался прав.
Дыхание перехватило, когда из аудитории, где у него шла пара, он вышел не один, а в компании… Фиалки. Я сразу узнал её, хотя и не особо рассмотрел лицо – её глаза были для меня опознавательным знаком.
– Ну, прям Дон Жуан, – прыскает со смеху Лаврентьев. – Гляньте, как сверкает.
Пока Тоха продолжает сушить зубы, поворачиваю голову в сторону и снова наблюдаю за физиономией Грача, у которого поперёк рожи был нарисован интерес. И всё бы ничего, вот только в плане девушек Грач от меня немного, но отличался: я мог переспать с любой и на следующий день помахать ей ручкой, а увлечения Игоря пару раз становились долговременными. То есть, если ему понравилась Фиалка – причём настолько, что он готов снова пересмотреть свои приоритеты – значит, у меня появилась отличная возможность послать урода в нокаут.
Что я там говорил про то, что не связываюсь с недотрогами? Забудьте – это грёбаная война, и я преподам ему урок любой ценой.
Прости, Фиалка, но тебе, кажется, придётся побыть орудием моей мести.
– Я так скоро без зарплаты останусь… – ворчит Андрей, в очередной раз раздавая карты.
– Это потому, что ты играть не умеешь, – показываю ему язык, чувствуя себя по-детски счастливой.
Карты здесь были совсем ни при чём. В прошлом университете в меня часто тыкали пальцем из-за того, что у меня мама – довольно известный модный дизайнер; большинство девушек, которых я называла подругами, просто пользовались мной, о чём я узнала далеко не сразу, но со временем мне удалось исключить из своего круга всех тех, кто видел во мне лишь возможность выбиться в люди. Здесь я поступила по-другому, скрыв о себе кое-какую информацию, и не жалею о том, что ради этого пришлось спорить с отцом: игра определённо стоила свеч. Теперь, когда у меня есть знакомые, которые общаются со мной лишь потому, что я – это я, а не дочь ректора, я могу не бояться, что меня станут использовать.