И пока я раздумываю над тем, как бы всем разом объяснить, что я его дочь, а не любовница, папа спасает ситуацию, будто чувствуя моё состояние.
– Хорошего дня, дочь, – целует меня в лоб и подбадривает улыбкой.
– И тебе, пап, – вяло улыбаюсь в ответ, на что отец только усмехается.
Интересно, с чего у него сегодня такое хорошее настроение?
Родитель скрывается из вида, оставив меня один на один с подозрительными взглядами проходящих мимо студентов; я пытаюсь отыскать в толпе знакомые лица, но их нет, и я начина нервничать, чувствуя себя некомфортно. Чего они так на меня косятся? Неужели эта новость настолько удивительная – что у ректора тоже есть ребёнок? Или он не человек по их мнению?
Задавшись целью поскорее скрыться от любопытных глаз, спешу в сторону своего факультета, но, очевидно, неожиданная новость разошлась по университету с той же скоростью, с которой обычно распространяется инфекция, обогнав меня саму. Кажется, студентов перестало интересовать всё, кроме вопроса «Почему новенькая приехала в машине ректора?».
Неужели так сложно сложить два и два, чтобы ответить на этот вопрос?
В холле на своём факультете на секунду торможу, чтобы взять себе порцию «Капучино Амаретто» в кофемате – кажется, сегодня мне понадобятся силы, чтобы отбиваться от вопросов. Мои однокурсники уже оккупировали аудиторию, как обычно разбившись на группы «по интересам», так что я пришла самая последняя; разговоры сразу стихли, а их глаза оказались прикованы ко мне, так что я чуть не застонала в голос. На кое-чьих лицах было написано презрение, у кого-то разочарование, а кто-то просто не мог понять, что происходят – то есть, я. Сажусь на своё место, стараясь не выдать бушующую в груди бурю и спрятать горящие щёки, и ко мне почти сразу подходят Ваня с Катей и Никитой.
– Это правда? – полушёпотом интересуется последний.
– Правда что? – устало отвечаю вопросом на вопрос, хотя и понимаю, про что он спрашивает.
– Что ты с ректором на одной машине приехала, – закатывает глаза Ваня.
– Ты с ним спишь? – вскидывает брови Никита.
От неожиданности даже давлюсь своим кофе.
– А?
Катя отвешивает брату подзатыльник.
– Прости ему его манеры – он в детстве с кроватки упал и приложился головой, отбив себе весь мозг.
– А ты пытаешься выбить его остатки, – почёсывая макушку, жалуется тот.