Завтрак в столовой уже был накрыт, но лишь для одной меня. Я разочарованно оглядела небольшой овальный стол и вдруг заметила, что второго стула не было. Только тот, на котором сидела я.
– Доброе утро, миледи. – Росситер появился из ниоткуда. – Позвольте предложить вам завтрак?
Я улыбнулась ему:
– Вы и сегодня прислуживаете мне за столом? Мне очень приятно, но ведь у вас наверняка есть и куда более важные дела. Я вполне справлюсь сама.
– Не в ваше первое утро в новом доме, миледи.
Завтрак оказался великолепен: яйца всмятку, каша с кусочками клубники и поджаренные хлебцы с маслом. Как и за ужином, я уплетала еду за обе щеки, но отсутствие супруга щекотало нервы. Нет, конечно, он вряд ли внезапно появится сзади, набросит мне на глаза повязку, разорвёт платье и повалит прямо на этот стол, но…
Уже допивая вторую чашку чая, я кашлянула:
– Росситер, я должна отправиться по магазинам сегодня. Моя компаньонка меня уже ждёт?
– Милорд распорядился, чтобы вы… – начал Росситер, и тут я услышала знакомый женский голос.
– Лиза! Лиззи, милая моя! Где моя племянница, я хочу немедленно её обнять!
Тётя Фрина. Проклятье, чем я это заслужила?
– Росситер, спрячьте меня! – прошептала я. – Немедленно!
Дворецкий развёл руками:
– Увы, миледи. Ваша родственница очень настаивала на встрече, и милорд изъявил желание, чтобы вы повидались с ней после долгой разлуки. Насколько я помню, он весьма философски заметил, что этой встречи всё равно не избежать.
– Лиза! – раздался голос тёти из соседнего зала.
Я мысленно простонала.
Кажется, я позавтракала как раз вовремя.
***
Когда мы залезли в экипаж и тот тронулся, тётя Фрина немедленно перестала мило улыбаться. Вместо этого её лицо вспыхнуло тревогой.
– Моя дорогая, – дрогнувшим голосом произнесла она, вложив свои руки в мои. – Тебе, должно быть, досталось в брачную ночь?
«Нет, я вполне неплохо выспалась», – хотела было ехидно сказать я и тут же закрыла рот. Ну уж нет, дорогая тётя. Даже не надейся вынюхать что-то в моей спальне.
– А ты так и не вышла замуж, тётя Фрина? – хлопнув ресницами, спросила я.
Выражение лица тёти было неподражаемым. Тем временем я осторожно высвободила свои руки.
– Мы говорим о тебе, милая, – с нажимом произнесла она.
– Тогда почему ты бросила меня в пансионе и не отвечала на мои письма?
– Потому что тебе пора было понять, что твоего отца больше нет, и обрести самостоятельность! – не без раздражения бросила тётя. – Пока ты жила в пансионе на всём готовом, я оказалась почти в нищете. Ты знаешь, каково это – умасливать кредиторов, чтобы тебе не прекратили продавать самое необходимое? Как это трудно для одинокой женщины – продать поместье и не остаться без денег? У меня не было средств, чтобы поехать к тебе, а писем я получать не могла: наш особняк купили аккарцы.