– Сначала надо кур разделать, на улице жара, они завоняют, – в полный голос, пусть наш разговор слышит директор.
– Они и так воняют, – так тихо, что мне кажется, я не слышала, а прочла по губам.
– Поэтому сходи к машине и принеси тушки, – стрельнув в меня яростным взглядом, он резко развернулся и вышел из кухни.
Вернулся быстро. Грохнул два ящика о железный стол. Я отметила, что у мажора даже дыхание не сбилось. А ведь каждая курица весит приблизительно два килограмма – и это без потрохов. Я подошла, чтобы посмотреть, сколько тушек в каждом ящике.
– Их там двенадцать, – буркнул Вадим, догадавшись, зачем я заглядываю в коробку.
– Вот и славно, приступай. Ножи вон в том ящике, – указала на стол с отсеками. Его брови хмуро сошлись на переносице, мажор не сдвинулся с места.
– Что значит «приступай»? Я никогда этим не занимался, – он говорил тихо, чтобы Вячеслав Игоревич не слышал.
– Ты думаешь, я разделывала? Нет, – пожала плечами. – Мне обед готовить, нужно овощи чистить. И не смотри на меня так. Ты сам сюда приперся, я тебя не звала.
– Я не умею.
– Я тоже, – нагло врала, но Робнер об этом не знает. – Вбей в поисковике, думаю, на ютубе найдется видео-инструкция.
– Сама смотри, а я овощи почищу, – процедил он сквозь зубы.
– Овощи я тебе не доверю.
Мне некогда было с ним спорить, обед должен быть готов вовремя. Минут пять он прожигал меня злым взглядом, я не реагировала, потом спросил, где лежат перчатки, надел их и достал первую курицу.
– Покажи, как это делается? – процедил сквозь зубы. Я смилостивилась, быстро объяснила.
Осмолив кур, принялся их разделывать. Сначала неуверенно потрошил кишки, потом заработал быстро и четко. Пыхтел, как старый паровоз, и матерился все время.
– Ты оскверняешь пищу, – буркнула я. – Можешь не ругаться?
– Лучше молчи! – процедил он сквозь зубы.
Запах стоял, конечно, отвратительный. Вадим, наверное, чтобы скорее отделаться и не задохнуться, действовал очень быстро.
Мне пришлось только вымыть птицу, все остальное сделал он. Вячеслав Игоревич заглядывал пару раз к нам, но Робнер в его сторону даже не смотрел. Делал вид, что увлечен работой.
– Где мясо, которое нужно разделать? – кинув последнюю курицу в мойку, спросил он. Футболка промокла. В этой духоте сложно не вспотеть. Во мне шевельнулась жалость, но я все-таки ответила. Самой разделать тушу мне будет сложно.