– Понежней, цыпа, орать на своего урода будешь! Не принесешь сегодня двести тысяч, я тебя на ремни порежу! – рычит мужик. Орать-то не может, я ж услышу, что пользователь в трех метрах от меня. Крадусь к двери своей комнаты. – Я тебя на счетчик поставлю, лохудра драная!
– А при чем тут я, муж проспал товар, пусть и платит, – спокойно говорю, злость начинает собираться в один огненный ком в груди.
Перед глазами Артём, подмигивает, подбадривая. Уверенность все прибывает, и я уже смело толкаю давно некрашеную створку.
– Вы там сами разбирайтесь, – лицом к окну стоит один из полосатиков и рычит в телефон, меня не видит, а дружки застывают, понимая, что я поймала их с поличным. – Чтоб завтра с утра двести тысяч принесла…
– А чё не триста? – говорю уже без телефона, в упор глядя на мужа. – Мешок принес? А то как денежки понесёшь?
Ненавижу!
– Кир… мы это… мы пошутили, – идет ко мне с добродушной улыбкой Толик. Как он мне противен стал.
– А ну выметайтесь отсюда! – теперь уже я рычу, показывая на дверь. – И чтоб я вас тут больше не видела!
Но никто и ухом не ведет, ржут как кони, развалившись на моем диване, будто у себя дома. Бесят.
Хватаю крайнего братана за майку и тяну изо всех сил, но он даже не шевельнулся, только еще больше веселится, пытаясь поймать меня за кофту.
– Пошли вон! – визжу, понимая, что зря я затеяла восстанавливать справедливость в одиночку. С четырьмя мужиками точно не справлюсь, и помощи ждать неоткуда. Тогда мне приходит мысль – бежать. Но я не успеваю.
Уже у двери меня перехватывают за пояс и тащат на диван.
– Толя! – зову мужа, слышу его смех, но не вижу, волосы рассыпались из прически, закрывая лицо.
– Что «Толя»? Зажралась сучка, – убирает волосы с моего лица, открывая обзор.
С радостью отмечаю, что полосатиков поубавилось, один скрутил мне руки за спиной и крепко держит у себя на коленях, другой стоит в дверях, готовый задать стрекача, а третьего и вовсе не видать, видимо семейные разборки его утомили. Зато муж расхрабрился, показывает хозяина перед оставшимися приятелями.
– Отпусти! – рвусь из потных рук хохочущего болвана, делая себе только больнее.
– Не отпускай, я ее щас проучу… напомню щас, как мужа уважать должна, – воняя алкогольными парами мне в лицо, Толик хватается за собачку «молнии» на олимпийке и тянет ее вниз. – Я щас всю дурь из тебя вытрахаю! Штоб знала…