– Ну и как Данил? По-прежнему сводит с ума всех тёлок в радиусе километра? К тебе ещё подкатывать не пытался? Тебе дух Европы на пользу пошёл. Вон какой красавицей стала.
Резкий уклон в щекотливую тему застаёт меня врасплох, и я неумолимо начинаю краснеть.
– Глупости не говори. Если ты не в курсе, он встречается с моей сестрой.
– Со сводной сестрой, – многозначительно вставляет Радмила. – Луиза может и подвинуться. А с Арсом у вас отношения наладились, я так понимаю? Если уж он тебя сюда привёз.
Я усмехаюсь.
– Совсем не наладились. Ему просто было по пути.
Взгляд Рады перебирается мне за плечо, становясь цепким. Я прекрасно знаю, куда она смотрит. Пока выходила в туалет вымыть руки, видела, что Арсений с компанией сидит через два стола от нас.
– Он с Радкевичем и ладыгинской дочкой. Арс с ней теперь трахается, не знаешь? Она вроде с хоккеистом встречалась.
Во второй раз за вечер услышать слова «трахаться» и «Арсений» в одном предложении – перебор для моей нервной системы. Поморщившись, я щедро отпиваю вино, чтобы сбить их странное послевкусие.
– Понятия не имею.
– Просто интересно, – хмыкает Радмила. – Ну всё, ты вернулась, и я тебе не дам заскучать. В эту пятницу хорошая тусовка в «Трёх квадратах» будет. У меня две випки есть. Эх, я бы лучше с тобой квартиру снимала, но не скажешь же соседке «Вали».
– Не надо, конечно, – нахмурившись, возражаю я. – И почему каждый хочет взять надо мной шефство? Я вообще-то не дитё малое.
– Просто ты такой милый хомячок, – умилительно тянет Рада, выпячивая нижнюю губу. – Хочется о тебе заботиться.
Подняв бокал с вином, она протягивает его мне, чтобы чокнуться:
– Ну, за твоё возвращение, блудная Аинка.
Она произносит это нарочито торжественно, и я взрываюсь смехом. Он поднимается из глубин желудка, щекочет горло. Впервые с момента своего возвращения я делаю это искренне. Пусть при помощи алкоголя, но сейчас это неважно. Главное, что мне хорошо.
– Арс сюда смотрит, – незамедлительно сообщает Радмила, наклонившись. – Ему походу жуть как интересно, почему его сводной сестрёнке смешно.
Я и сама чувствую, что он смотрит: в позвоночнике становится неуютно, словно по нему скребут чем-то металлическим. Я снова отпиваю вино. «Малина», к счастью, не его собственность, и я имею право смеяться так громко, как захочу. Хотя, возможно, в эту самую минуту Арсений убеждает Вову Радкевича не пускать меня в свой бар.