– Понятно, – кивнул Вейрон, наблюдая за ее манипуляциями.
Одна пуговка никак не поддавалась, но Эмме все же удалось ее расстегнуть. В вырезе платья показалась аппетитная ложбинка между двумя упругими холмиками.
– Мне сказали об отборе в последний момент, – проворчала Эмма, заметив взгляд Вейрона и расценив его по-своему. – И вот – единственное форменное платье, более-менее подходящее мне по размеру, оказалось тесным в груди. Ты наверняка меня понимаешь…
– Я? – переспросил Вейрон.
– Ну да, – подтвердила Эмма. – У тебя шикарные формы.
– Ах это…
– Тебя не смутит, если я буду ходить по нашим комнатам в таком виде? – спросила Эмма, немного виновато улыбнувшись.
– Ты можешь и вовсе раздеться, – предложил Вейрон с энтузиазмом.
– Это будет странно, – она вытянула шпильки, тряхнула головой, и мягкие каштановые волосы рассыпались по плечам. – Я буду голой, а ты – в цветохроне?
– Что тут такого? – с жаром возразил он. – Мы ведь с тобой теперь… почти сестры.
Эмма кивнула. Слегка оттянув ткань платья и сложив губки трубочкой, она подула в ложбинку между грудями.
Вейрон не сводил с менталистки взгляда. Как же она была притягательна в своей милой непосредственности!
– Фух, так гораздо лучше, – пробормотала Эмма с облегчением. – Знаешь, Бригитта, мы ведь с тобой очень похожи.
– Правда? – переспросил он, сглотнув.
– Мы обе вынуждены подчиняться правилам. Мы обе – жертвы обстоятельств, ограничивших наши возможности с рождения, – печально произнесла Эмма, подняв свои колдовские зеленые глаза на Вейрона, и он с трудом оторвал взгляд от ее декольте. – Я знаю, каково это – когда тебе не позволено быть самой собой. Моя семья до последнего пыталась отрицать существование во мне магии. Меня даже водили к ведуньям, которые обещали заблокировать мои способности. Не вышло.
– Слава всем светлым.
Эмма улыбнулась, склонив голову к плечу.
– Тебя тоже пытаются засунуть в рамки. Обрядили в этот цветохрон, привезли на отбор, не поинтересовавшись твоим мнением… Я вижу в тебе себя.
– А я вижу себя в тебе, – озвучил Вейрон свое тайное желание, которое становилось все труднее прятать под цветохроном.
– Видишь, как здорово мы понимаем друг друга! Мы становимся все ближе, Бригитта. Так что ты хотела мне сказать? – вспомнила Эмма.
“Что я мужчина, и хочу совсем иной близости”, – подумал Вейрон, а вслух произнес: