– Ладно. Но потом – полиция.
Кивнув, я поднялась со скамейки и пошла к подъезду на негнущихся ногах. Забрать вещи и забыть хотя бы на время о случившемся как о страшном сне не получится. Интересно, а Слава был в курсе того, как вещи его жены летели из окон квартиры? Стоял ли рядом и посмеивался? Или вообще поучаствовал в этом?
Я так и представляла себе, как муж подтаскивает своей Веро мои блузки, юбки, платья…
– Ксю, не волновайся только! – намеренно исказила Надя слово, натянуто улыбаясь. – Думай не только о себе. Всё решим!
Видимо, моя мертвенная бледность, которую я ощущала физически, пугала даже Надьку, которая лицезрела меня не раз ещё и не в таком виде. Я и сама опасалась, что отключусь. Такие нервные перегрузки в моём положении были под запретом. И организм, похоже, реагировал на них так, чтобы максимально оградить ребёнка от угрозы.
– Не подходит! Ключ не подходит! – воскликнула я, с третьего раза пытаясь открыть дверь.
– Они что, поменяли замки? – округлила глаза Надя. – Ну-ка, отодвинься!
Оттеснив меня плечом, подруга принялась с усилием вставлять ключ в замочную скважину, но её попытки, как и мои, не увенчались успехом.
– Сволочи! – раздасадованно выкрикнула она, на эмоциях саданув по двери ногой. – Нет, ну какие же сволочи!
Она обернулась ко мне, я же вдруг испытала ледяное спокойствие. Хватит эмоций. Это война и значит, мне нужна холодная голова.
– Звоню Славе. Запишу разговор. А потом давай вызывать наряд, – сказала отстранённо.
Надька кивнула, а я принялась набирать номер мужа.
– Да! – рявкнул он в трубку, сразу расставляя все акценты в предстоящей беседе.
Ясно. Муж не только мысленно уже со мной распрощался, но ещё и теперь давал понять, что я – лишний элемент его бытия с первых букв нашего общения.
– Я возле нашей квартиры. Вы поменяли замки? – спросила безо всякого приветствия.
– Веро настояла. – Голос Славы был спокойным, даже ленивым. – Вещи можешь забрать.
Я не сдержалась и горько расхохоталась. Грешным делом даже начала подозревать, что у мужа на меня зуб. Как это порой бывает в женских романах, когда героиню зазря обвиняют во всех смертных грехах, а потом оказывается, что напрасно её казнили. Ну не может же быть так, чтобы за какие-то считанные дни человек стал настолько другим?
– Вещи забрать могу, да. Изрезанные, испачканные, выброшенные из окна.