Дорога до университета занимает минут двадцать: опять душный автобус, отдавленные ноги и запах пота, застрявший в ноздрях. Но, кажется, я уже начинаю привыкать.
Оказавшись на улице, блаженно вдыхаю свежий воздух и разминаю плечи. Институт стоит на горе, и его видно даже с остановки. Большое светлое здание с массивными колоннами и длиннющей лестницей, ведущей ко входу. От одного его вида дух зхватывает, даже не верится, что я буду там учиться.
Захожу внутрь и с трепетом озираюсь по сторонам. Высокие потолки, каменный пол и широкие коридоры – все поражает своим размахом и величием. Вот это я понимаю, альма-матер, даже обстановка пропитана духом учености.
Поднявшись на второй этаж, наконец нахожу дверь деканата общеэкономического факультета и робко стучу в нее. Не получив ответа, толкаю ручку и просовываю голову внутрь:
– Здравствуйте! Я по поводу приказа о зачислении.
Молодая брюнетка с каре вскидывает глаза и упирается в меня вопросительным взглядом:
– Фамилия?
– Смирнова. Маргарита Смирнова, – отвечаю я, шагая в деканат.
– Ах, да, – кивает девушка. – Ваши документы готовы.
Она начинает копошиться в огромных стопках бумажек, покоящихся на ее столе, бубня под нос мою фамилию.
Я переминаюсь с ноги на ногу и, чтобы чем-то занять руки, то и дело поправляю очки на переносице. Внезапно дверь кабинета декана широко распахивается, и на пороге появляется огненно-рыжая девушка в легком шифоновом платье.
– Все поняла, Олег Семенович, сделаем в лучшем виде, – ее голос звучит мягко и певуче. – До свидания!
Она аккуратно прикрывает за собой дверь и, обращаясь к брюнетке, занятой поиском моих документов, говорит:
– Зиночка, будешь конфетку? На, бери, не стесняйся. Только чур, ты припомнишь это, когда у деканата выстроится очередь за зачетками. Да ладно, шучу я. Ты же и так меня любишь.
Брюнетка смеется и, выхватив из макулатурной бездны темно-синюю папку, обращается ко мне:
– Вот, Смирнова, все ваши документы здесь, распишитесь, что получили. Электронный пропуск не теряйте – восстановление платное.
Я оставляю автограф под пристальным взглядом рыжеволосой, которая беспардонно склоняется над столом и неожиданно выдает:
– Ого! Ты в двести двенадцатую группу переводишься, значит? Интересненько!
– Почему? – я поворачиваюсь к ней.
– Ксюша Белкина, – она протягивает мне ладонь. – Твоя староста.