Меня бил озноб. Я рыдала, размазывая слезы по лицу, и не могла успокоиться. Не хотела. Все происходящее вокруг воспринималось краем сознания. Вот мужчина прикрикнул на служанок. Он требовал, чтобы нас оставили вдвоем, а те слабо упирались, настаивая, что это запрещено этикетом. Закончилось все тем, что дверь с грохотом распахнулась – как с петель только не вылетела – и, подгоняемые ревом «Вон!», женщины опрометью бросились прочь.
Какое-то время ничего не происходило. Потом рыжий подошел и мягко опустился рядом. Я чувствовала его взгляд и только старательнее прятала лицо в ладонях. Тогда он сжал мое запястье и отвел руку, заглянул в глаза. Наши взгляды встретились, и показалось, что я ухнула в ядовитую зелень, как в трясину. И сошлась над головой тягучая ряска.
Миг. Еще. И еще – долгий, будто вечность.
Морок спал. Меня отпустили. Мужчина хмурился, и морщины залегли между бровей.
– Что происходит? – выдавила со всхлипом. – Я не Изабелла, клянусь. Это не мое… не мое тело.
– Возможно, и не она, – губы кривятся, не то в улыбке, не то в оскале. – А кто тогда?
– Лера Соколова. Студентка, второго курса. Живу в Вольске. Учусь там же.
– Так уж и студентка?
Кивок.
– Вольск? Хм, не припомню. Где это?
– Недалеко от Санкт–Петербурга.
– Конкретнее.
Он все смотрит, и под этим взглядом мне хочется провалиться сквозь землю. А еще треснуть ему по рыжей макушке. Вот прям хочется, и все. Аж ладонь зудит. Странно…
– Россия! Планета Земля! – выпалила раздосадовано. Чего он от меня хочет?:
Молчание. И спрашиваю только потому, что хочу прервать тягостную тишину:
– Что случилось с зеркалом? – знать об этом, на самом деле, не хочется. Слишком страшно. Хотела ты, Лера, сверхъестественную историю, вот и вляпалась в одну по самые ушки.
– Ты его взорвала. Магией.
Ответил так спокойно, даже очень. Будто это все в порядке вещей.
– Ее не существует… – лепечу, хотя уже понимаю, что существует. И еще как.
Тяжкий вздох и ругательство. Забористое. В смысле такие на заборах пишут не самые интеллектуально одаренные граждане. Поняла не все. Кто такой Охрум и при чем тут его лысый хвост понятия не имела, но чувствую, что досталось тому по самое не балуй.
– А как сюда… в это тело попала, помнишь?
Я рассказала. С самого начала. Про Николая собеседник особенно заинтересовался. А потом сидел, обхватив колени, и лицо его выражало высшую степень печали. Даже жалко стало, захотелось утешить. Не люблю, когда красивые мужчины грустят. Даже о своей беде забыла. Ненадолго. На секунду или две.