В тесном кругу, налив в кружки крепкий горячий ароматный сидели в одном из пустых классов.
Виктория Викторовна никак не может поверить, что я ухожу. А вот Татьяна Борисовна, напротив – подбадривает меня и своим громким, крепким голосом, как ученику десятого класса, разжевывая, объясняет: что не происходит все к лучшему.
– Как жаль, что ты увольняешься. И Стас тоже уезжает…, – сухо произносит, как любят выражаться старшеклассники: «пунктуальная биологичка» и в одно мгновение замирает.
– Куда уезжает?– мои глаза резко загорелись. И почему я обо всем узнаю в последний момент.
– Как куда? Ты разве не знаешь? – переспрашивает и отмирает в одно мгновение.
Я продолжаю удивленно смотреть на нее. Живешь под крышей с одним человеком, стираешь его носки, гладишь рубашки и совершенно не знаешь о его планах, целях, намерениях. Я думала, что у нас нет со Стасом секретов. Мы доверяем друг другу. Делимся обо всем на свете. Оказывается, это у меня не было секретов от него. А он продолжал гнуть свою линию, кивать мне в ответ, когда это потребуется и строить свои отдельные планы.
– В Москву он едет. На соревнования. А вы что… Уже не встречаетесь? – догадываясь о происходящем медленно произносит она.
В этот момент Татьяна Борисовна, сидит напротив нас на двух стульях и смотрит то на меня, то на Викторию, а потом делая вывод отвечает:
– Вот истинная причина твоего увольнения! И что из-за мужика работу терять.
Она продолжала, что-то говорить, но я уже её не слышала…
*****
Все! Окончательно и бесповоротно – забыть. И как утверждает Света: размазать по стенке. Хотя это невероятно сложно.
Перемены, так перемены. Укатил в свою Москву, туда ему и дорога. Все в наших руках, поэтому руки нельзя отпускать. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Это когда все сгорело, осталось куча пепла, но внутри еще что-то тлеет, дымится. И если подует ветер – разгорится самый настоящий пожар. В какие-то моменты, хочется выкрикнуть: «Стасик подуй!». Но нет, все хватит. Поезд ушел. Тесный вагон-плацкарт, в котором мужские ноги сорок пятого размера, вечно свисают с верхних полок. И храп в этом поезде такой…, напоминающий потусторонний голос из глубокого подземелья.
Завязываю волосы повыше на макушке в непонятную гульку, надеваю свободную майку и начинаю новую жизнь. Для начала сделаю перестановку, выкину к чертям собачим Стасикину кружку, удалю совместные фотки. Только место на телефоне занимают.