Но Кайден рявкнул:
– Тихо! – И стало тихо, после чего он добавил. – Это мой придворный целитель Эйна, так что побольше уважения, а то она особо крикливым подлечит что-нибудь для воздержания на неделю-другую, и я за вас заступаться не стану.
Тишина царила ещё несколько невыносимо долгих мгновений, а затем один из воинов выдал:
– Не, ну это можно понять. У такой точно приятнее лечиться, чем у старика Граннуса.
Его слова прорвали плотину молчания:
– И меньше шансов огрести по шее.
– Да такой ручкой можно и по шее – не страшно.
Мужчины одобрительно засмеялись, а смысл сказанного Кайденом дошёл до меня, лишь когда он заводил меня в предназначенную ему, если верить провожающему нас слуге, комнату на втором этаже.
– Придворная целительница? – переспросила я, когда дверь закрылась.
– Идеальный вариант, – Кайден раскрыл застёжку на моём плаще и стянул его с плеч.
Я отступила, закрывая лицо руками:
– Невыносимо хочу спать.
– Хорошо, – согласился Кайден и направился к постели. – Можешь отдохнуть, у нас есть немного времени, да и я хотел дождаться Чигару.
Кайден сдёрнул с кровати меховое покрывало, отбросил одеяло. В дверь постучали: служанка явилась с тазиком и кувшином для умывания.
Как умывалась и обтиралась с дороги уже не помню, но судя по чистоте рук – сделала всё хорошо.
– Придворная целительница, – повторила я и села на кровати.
К герцогу Кайдену у меня появились вопросы.
***
Постоялый двор был обыкновенным: грубоватая мебель, способная пережить хорошую драку, запахи простой еды без специй, мощный хозяин заведения с пудовыми кулаками – угомонять буйных и защищать дом.
За гомоном голосов никто не расслышал моих тихих шагов, я остановилась на лестнице, высматривая среди мужчин в броне Кайдена или Чигару.
Первым меня заметил тощий остроносый менестрель, полулежащий на стойке возле пивных бочек. Он дёрнул струны лютни, и печальный пронзительный «Трунь!» привлёк к нему всеобщее внимание.
– А вот и наша прелестная целительница проснулась! – воскликнул менестрель мелодичным голосом. – Наконец-то можно шуметь.
Он быстро перебрал струны, выбивая из инструмента плясовую мелодию:
– Девы юной сон прекрасен!
Для меня он безопасен:
Можно в губы целовать,
Можно платье задирать!
Если к ней явиться тихо,
Если не…
Кубок влетел в плечо менестреля, сбивая его со стойки. Грохот падения и звон струн сменился тишиной.