– Я бы спел, – он прислонился тощим плечом к косяку. – Но боюсь остаться без языка.
– А за некоторые песни и в зубы дают, – покивала я.
– Знаю, – осклабился Дэйти, демонстрируя прореху на месте клыка и перебрал струны лютни.
– Тогда тебе стоит быть повежливее с целителями, глядишь, и зубы все будут на месте.
Дэйти ожёг меня взглядом:
– Обойдусь без очевидных советов. Собственно, я зашёл передать, чтобы ты шла уже наверх собираться, нас ждёт столица! Королевский двор! И смотрины. А мы ждём только тебя, словно это ты у нас светлость.
Трунь!
Развернувшись на каблуках, наигрывая мелодию и мыча очередную песенку, Дэйти зашагал прочь.
Поведение менестреля было ужасным, но я не обратила на него внимания, набатом в голове звенело: столица, королевский двор.
О подобных местах я знала из книг и рассказов мамы, и ничего хорошего в них не было, зато опасностей для девушки – выше крыши.
В обеденном зале оказалось совсем мало посетителей, и они походили скорее на торговцев, чем на бравых воинов Кайдена. А на улице нарастал шум, лаяли собаки, ржали кони, и всё это временами перекрывалось крепким словцом. Суетливое настроение передалось мне, я почти взбежала по лестнице.
Дверь в мою комнату была приоткрыта, я заглянула внутрь: служанка раскладывала на заправленной постели траурное чёрное бархатное сюрко.
Я остановилась на пороге: в эту комнату явно заселили кого-то другого. Уже собиралась уходить, но служанка, потянувшаяся к огромной корзине на полу, увидела меня:
– А вот и вы! Мне велели передать, чтобы вы поспешили.
За окном лаяли собаки.
Мой взгляд застыл на бархатном сюрко. Теперь я заметила на вырезе жемчужное шитьё. Служанка вытащила из корзины белую сорочку. Падающий из окна свет просвечивал двойной слой ткани, показывая, насколько она тонкая.
Следом за сорочкой служанка достала красное платье. Официальная одежда целителя должна быть красной, словно кровь, которую мы останавливаем и очищаем от несущей болезни скверны.
И ещё служанка вынула из корзины алый бархатный плащ, сверкнувший серебром и цветным шёлком вышивки: на плече, над сердцем, располагался герб Канисов: на фоне восходящего солнца почти чёрный мастиф держал щит, а у могучих лап истекала кровью голова врага.
Одежда с гербом герцога Кайдена куда больше слов говорила о том, что я его придворная целительница.