Внутри лежала одежда. Размеры еще раз напомнили о том, насколько необъятным оказалось ее новое тело. Штанов в сундуке не было, только платья. Да и тех немного. Всего три. Выглядели они весьма потрепанными и застиранными.
Галина нахмурилась. Разве та женщина не называла ее госпожой? Если да, то почему одежда госпожи едва ли не хуже, чем вещи служанки? Такое вряд ли могло произойти просто так.
Кроме трех платьев, внутри обнаружился тощий плащ, пара чулок и нечто непонятное. Галя подняла перед собой предмет одежды, напоминающий панталоны, и задумчиво развела две половины в стороны. По какой-то причине их не стали сшивать между собой. Немного поломав над этим голову, она пришла к выводу, что сделано это для того, чтобы не снимать каждый раз. Странное решение, но, видимо, женщины тут слишком ленивы, чтобы лишний раз стаскивать с себя нижнее белье.
Еще нашлись ботинки, стоптанные и на пару размеров больше, чем надо, хорошо хоть женские. Было понятно, что ей они принадлежать никак не могли. А это значит, что госпожа оказалась невероятно бедной. Или ее кто-то таковой сделал.
Одевшись, Галина посидела пару минут, позволяя сердцу замедлить стук. После этого встала и вышла из комнаты, оказавшись в коридоре. Двери располагались так, будто комнаты за ними имели одинаковые размеры. Какой-то пансионат? Гостиница?
Медленно двигаясь вперед, она осматривала все, на что падал взгляд. И чем больше она видела, тем сильнее убеждалась – ее изначальные выводы верны. Вокруг царило глубокое прошлое.
Дойдя до конца коридора, она остановилась. За углом была лестница, но не это ее волновало, а голоса, отчетливо доносящиеся снизу.
Один голос был ей знаком. Это была недавно ушедшая женщина. Второй принадлежал мужчине. Больше всего Галину Николаевну заинтересовал сам разговор. Эти двое говорили о ней. Вернее, о девушке, тело которой она по какой-то причине заняла.
– Ты спросила? – задал вопрос мужчина. Голос звучал сипло, так, словно его владелец совсем недавно проснулся.
– Нет, – отрезала та, что еще недавно ворковала над Галиной. Сейчас в ее голосе не было ни капли нежности, только раздражение и злость. – Она сегодня была еще более заторможенной, чем обычно. Смотрела на меня тупыми глазами и молчала.
– Надо было спросить, – мужчина явно был недоволен.