Мой конвойный захлопывает дверь, обходит меня и, стягивая со стола кусок тигрового рулета из пластиковой подложки, плюхается за стол.
– Я не хочу кушать, – мотаю головой, чувствуя, как паника нарастает. – Я хотела бы сразу уйти.
– Сразу не получится, – делает глоток чая из кружки полицейский. Я скольжу взглядом по его погонам, пытаясь определить звание. Кажется, капитан. – Документов то у тебя попрежнему нет. Поэтому, до выяснения личности, отпустить не имеем права.
– Тогда зачем вы меня позвали? – Спрашиваю с опаской.
– Мы можем отпустить тебя под залог, например, – ухмыляется конвойный. – Ты же телефон просила, чтобы кому-то позвонить?
– Да, – киваю. – Маме. Только она на ночь отключает телефон. Увидит и перезвонит вам.
– Нет, – цокает языком капитан. – Зачем волновать маму. Нужно кого-то понадёжнее.
– Кого? – непонимающе жму плечами.
–Тарас, сам давай, сгоняй, набери номерок. – Капитан придвигается поближе к моему конвойному. – Может она из кармана бумажки сперла, а мы ее на поляну привели.
– Понял… – кивает Тарас. Резко подрываясь, делает из кружки глоток чая, запивая рулет, и выходит из кабинета.
Я зависаю взглядом на руках капитана. Такие потные, толстые сосиски, перепачканные с тыльной стороны шоколадом. На безымянном тонкая полоска золотого кольца. «Значит, он тут сначала развлекается с женщинами, в потом домой идёт? Брр! Какой ужас!» – От этой мысли у меня начинает неприятно сосать под ложечкой.
Скольжу глазами вверх до его лица. Этот мужчина чуть старше и тяжелее первого. Лицо лоснится. На скулах небрежная щетина. Глаза заплывшие. Выглядит, как сердечник или алкоголик со стажем, только в форме. Неужели тут кто-то с ними по доброй воле?
– Нравлюсь? – он оскаливается, расценивая мой взгляд по-своему.
– Вы мне в отцы годитесь, – внутренне сжимаясь, напоминаю ему.
– Это ерунда, – он ухмыляется. – Опыт!
В их кабинете тепло. Видимо, где-то работает обогреватель, но я не решаюсь даже расстегнуть куртку. Пусть одежды будет как можно больше!
В кабинет возвращается Тарас и плюхается на стул, откидывая от себя по столешнице телефон.
– Ну? – Кивает ему капитан.
– Он послал на три веселых и сбросил.
– Как интересно, – тяжелеет тон капитана, и я каким-то шестым чувством понимаю, что мое положение изменилось в худшую сторону. Кому он звонил? – Вот Соня сейчас хорошо подумает, – он откидывается на спинку стула и складывает на груди руки, – и все-все нам расскажет. Правда?