– Вряд ли ты туда попадёшь, – цедит он и начинает медленно, шаг за шагом приближаться ко мне, – если пристрелишь меня по присущей тебе косячной неосторожности.
– Не подходи!
Господи, никогда ещё я не испытывала такого ужаса! Даже там в подвале и в лесу! Даже, когда ехала в неизвестном направлении с мешком на голове. Выстрелить в человека? Что тогда?
А он всё ближе и ближе. И от него не укрывается тот факт, что рука моя в какой-то момент предательски дрогнула.
Не стрелять? А если после этого он сотрёт меня в порошок за то, что посмела целиться в него?
Мамочки… ой йой.
Просто нажать. Он ведь не умрёт, если выстрелить куда-нибудь в плечо или колено…
Шумно тяну воздух ртом, когда пистолет упирается ему в грудь.
– Чокнутый придурок, я же нажму! – сиплым голосом говорю я, пока тело пробивает крупная дрожь.
Господи Иесусе, помоги мне!
– Валяй, – разрешает равнодушно, и глаза при этом смотрят с вызовом. – Это даже… забавно!
Он ведёт себя не как нормальный человек! А будто чёртов бездушный робот! Я же дышу часто-часто… По ощущением кровь в венах вскипела, а в лёгкие внезапно совсем перестал поступать кислород.
Испуганно замираю, глядя в его кажущиеся сейчас очень тёмными глаза. В следующую же секунду он хватает мою руку и отводит в сторону. Так случается, что мои пальцы на автомате спускают курок. Не понимаю, почему это произошло…
От характерного звука выстрела и разбившегося стекла мы оба в одну секунду дёргаемся и застываем. Картина кренится влево. Я в шоке приоткрываю рот, а Беркутов переводит взгляд со стены на меня и таращится с плохо скрываемой агрессией. Вот теперь, пожалуй, мне точно конец!
– Ты рехнулась? – яростно шипит он, в один приём выбивая из трясущейся, покрывшийся влагой ладони пистолет.
– Я… Я не не нарочно, – заикаясь, зачем-то оправдываюсь, пока он скалой нависает надо мной, до боли стиснув плечо. – Не собиралась я стрелять клянусь! Просто… просто так… так получилось!
Страшно. Мои шансы на спасение теперь совершенно точно ничтожно малы. Тоже мне вообразила себя Миссис Смит!
Его лицо очень близко. Брови в гневе сошлись на переносице, скулы заострились, губы плотно сжаты, а в глазах такое обещание расправы, что дурно становится… Может, ударить его? Куда там бьют? В пах? Или тычут в глазницу, как когда-то в детстве советовал Паровоз.