– У тебя есть во что переодеться? – спрашиваю я максимально непринужденно, вспоминая про сумку с вещами, которые она захватила из своей квартиры.
– Прямо здесь? – спрашивает она слегка растерянно.
– Я отвернусь. Не хватало еще, чтобы ты заболела, – достаю с заднего сидения сумку и ставлю Нике на колени.
– А ты? – говорит она тихо.
– Что я?
– Заболеешь.
– За меня не волнуйся.
Ника послушно расстегивает замок на сумке и вытаскивает оттуда простую белую водолазку. Мысленно признаюсь, что если она наденет ее без лифчика – я пропал.
– Возьми, – между тем произносит она, протягивая мне вещь.
– Вряд ли это мой размер, – замечаю с иронией в голосе.
– Ты можешь вытереться, – отвечает она смущенно. – Лицо, волосы.
Смотрю на Нику, отмечая, как яркий румянец с ее щек распространяется на шею. Расширившиеся зрачки делают ее глаза почти черными, оставляя лишь тонкий ободок голубой радужки.
– Спасибо, – беру водолазку и подношу мягкую ткань к лицу.
Обоняние улавливает уже знакомых сладковатый фруктовый аромат в сочетании со свежим запахом кондиционера для белья и в голове возникает что-то вроде короткого замыкания.
– Я переодеваюсь, – голос Ники звучит непривычно сипло.
Я закрываю глаза, откидываясь на спинку автомобильного кресла. Вытираю кофтой лицо, волосы и шею, по которой все еще текут тонкие струйки воды.
С соседнего места слышится шорох. По крыше барабанит дождь, заливая стекла. Стараюсь отвлечь себя, чтобы не думать о том, что младшая сестра моего лучшего друга сейчас полуголая сидит в метре от меня и все, что мне хочется – это посмотреть на нее. Потому что если я этого не сделаю, шов на моих шортах обязательно лопнет.
– Я все, – говорит Ника спустя минуту.
Открываю глаза и поворачиваю голову. Ника переоделась в легкое цветастое платье без рукавов. Футболку и велосипедки сняла и упаковала в пакет. Кроссовки тоже сбросила и с ногами забралась на сидение, так что я могу лицезреть ее изящные ступни и аккуратные ногти, покрытые бежевым лаком. Волосы она вновь распустила, видимо, предварительно просушив их футболкой, так что теперь они беспорядочной массой обрамляют ее миловидное лицо и ложатся на грудь.
– Согрелась? – спрашиваю я.
Она кивает. Голубые глаза на бледном лице кажутся огромными, как у испуганной лани.
– Спасибо.
Она кусает губы и мне кажется, хочет сказать что-то еще, но лишь вздыхает и откидывается на спинку кресла.