– Что «правда»? – спросила, понимая, что эти слова Абель касались этого парня.
– То, что Доминик Моно перевелся в Сорбонну. Об этом с самого утра весь универ гудит.
– Доминик Моно? Ты про того парня? – минуя правила приличия, я пальцем указала на незнакомца. Абель кивнула, а я приподняла бровь. Так вот, как его зовут. – Подожди. Ты говоришь, что он сюда только перевелся, но я сегодня видела, что этот парень с многими разговаривал. Он не выглядит, как новичок.
– Потому, что его многие знают, – Абель наклонилась вперед и локтями уперлась в коленки, голову подперев ладонями, сжатыми в кулаки. – Ты же слышала про Обена Турнье?
Я кивнула. Не только слышала, но и только что видела.
– Так вот раньше тут учился только Обен Турнье, а теперь еще и Доминик Моно.
– Почему говоря про этого Доминика, ты упоминаешь Обена?
– Потому, что неизвестно, кто из них хуже, а теперь они оба тут учатся, – Абель встала со скамейки и уже собиралась уходить, но остановилась. Обернувшись ко мне сказала: – Кстати, Доминик тоже живет в Шампиньи и судя по слухам, он сущее чудовище. Например, он пробыл в колонии три года. С пятнадцати до восемнадцати лет. Поэтому постарайся избегать его и не привлекать к себе внимание. Хотя, в принципе, гетто не маленькое. Навряд ли вы там встретитесь.
Умом я понимала, что мне нужно экономить, но после лекций все же встретилась с Дезири и Жаклин в кафе. Место выбирали они и с моим нынешним бюджетом, цены в этом заведении кусались. Но я без угрызения совести отдала эти шестьдесят евро за счет, ведь посидели мы действительно хорошо. Разговаривали на отстраненные темы и, лишь когда Дезири на своей машине подвозила меня к станции RER(1), она спросила, как мне живется на новом месте. Тему причины переезда не затрагивала.
Был уже вечер, когда я приехала в Шампиньи, поэтому я довольно быстрым шагом пошла к дому, в котором снимала квартиру. Единственное, остановилась около пятиэтажки, на первом этаже которой находился небольшой прилавок с продуктами.
– Салам алейкум. Тебе что-то подсказать? – обратилась ко мне женщина с покрытой головой – продавщица в этой лавке. В пригороде Парижа вообще было много арабов, португальцев и афроамериканцев.
– Булочки, пожалуйста, – попросила, протягивая несколько купюр. Хотела эклеров, но их тут не оказалось. Да и когда взяла в руки пакет с покупками, поняла, что булочки черствые, но ничего говорить не стала. Взяла их и пошла дальше.