Мои тапочки.
Перед Юлькиной кроватью стояли мои старые тапочки.
Поражённая увиденным, я тихонько опустилась на кровать и крепко задумалась.
С самого детства Юлька отчаянно косолапила. Обувь у неё всегда снашивалась быстрее. Каблуки стёсывались с одной стороны, подошва уходила внутрь. Школа манекенщиц стала её заветной мечтой, потому как только там, по мнению Юльки, она научится правильно ходить. Ну а пока маме Наде приходилось раз в полгода покупать ей новую обувь. Кроссовки, сапоги, туфли, тапочки – Юлькина нога росла быстрей моей, и если обувь была не сильно стоптана, её донашивала я.
В больницу мне принесли новые войлочные тапочки. Старые, на размер меньше обычного, теперь носила Юлька.
Так стыдно мне больше никогда в жизни не было.
Чёрная неблагодарность, помноженная на гонор – самое слабое определение, которое только можно было дать и моим словам, и моим мыслям.
Торнадо сильнейшего сожаления занёс меня в Юлькину кровать. Куда там тому, что перенёс Элли из Канзаса в Страну Чудес!
У нас не было Страны Чудес, не было Канзаса. Был обычный город, где люди выживали, как в любом другом городе. Где меня-сироту не бросили, а приютили, обогрели теплом и заботой наравне с родной дочерью. Меня не ущемляли, а любили, делились как с равной и домом, и хлебом, и любовью. Где я никогда не чувствовала себя чужой. Где как должное принимала всё, что для меня делали мама Надя, баба Сима, и Юлька – единственные родные души, которым я была небезразлична. И позволить себе так охаять родных! Образ жизни и дом, который, по сути, не был моим!..
Теперь мы плакали вместе. Ничего не говорили, а просто плакали, обнявшись.
Так и заснули.
Думаю, та ночь окончательно сроднила нас с Юлькой. Иначе как к сестре я к ней никогда не относилась.
Довольно быстро мне удалось убедить себя, что всё случившееся в «Парусе» не больше чем сон: и то, как я спасла Веронику, и её брат, и больница, и апельсины, и высокие татуированные парни с пакетами фруктов…
В это тем проще оказалось поверить, когда я узнала, что сестру Тимура забрали из нашей школы. Куда Вероника уехала и с кем – узнать было не у кого. А потом стало всё равно: учёба, дела, заботы. Почти на десять лет я забыла о Яворских, и только неожиданная встреча этой весной снова напомнила мне о прошлом.