– Только бы на детей Двурогого снова не нарваться, – вдруг сказал Жаба. Со скрежетом почесавшись, отчего несколько чешуек отвалилось, он сообщил: – Им плоть истинных, что Тряпке скрщ-скерщ, слаще сладкого.
– А истинные – это кто? – спросил Лука, смекнув, что лучше выглядеть странным, чем оставить пробелы в знаниях.
– Истинные мутанты – те, кто рожден в Пустошах. Есть истинные, например, я, Жаба, Фург, Зэ, Йогоро, Тряпка. А есть простые – те, кто пришел от нормов.
– А Север какой? – булькнул подбежавший Зэ. – Слышь, Север, ты истинный или простой?
– Я вырос в Империи, – напомнил Лука.
– А по мне, так наш верховод – истинный, – отозвался Скю. – Его ж в детстве нормы в цирк забрали. Скажи, Север, а правду бают, что нормы после жрачки щеткой зубы трут?
– В смысле?
– Ну, рассказывают всякое. Странные эти нормы. Слышал, что некоторые даже, как посрут, жопу бумагой вытирают. Или того хуже, водой отмывают! Дикость какая-то…
– Варварство, – содрогнулся Тряпка.
Скю ненадолго замолчал, тужась и подталкивая телегу в горку, мутанты Крэга ему помогли, и совместными усилиями ее таки вытащили наверх. Теперь надо было осторожно спуститься, чтоб она не покатилась на всех парах.
– Слышал я, – кряхтя, произнес Тряпка, – будто нормы чуть ли не каждую неделю моются. Воду переводят, гады! Небось и скрщ-скерщ каждый день у них… Хотя… Я б не отказался!
– А ты, Тряпка, иди к шаманам, – посоветовал сзади Фург. – Так мол и так, скажи, хочу скрщ-скерщ каждый день. Они ж скрещивают, может, кому и понадобится твоя мутация.
– Зловонный пердеж и отсутствие писюна – это не мутация, – не согласился Жаба. – Это…
Йогоро, перебежавший к Луке и Жабе, чтобы не дать телеге скатиться с пригорка, громко заржал и выдал:
– Вот представь, Тряпка. Бу-га-га! Придешь ты к шаманам, а они давай тебя с пожирателем скрещивать… С пожирательшей! Бу-га-га! А ты даже не знаешь, куда там скрещиваться! И нечем!
Зэ упал на спину, забулькал, задергал ножками, Жаба и пришлые мутанты зароготали. Лука и сам не сдержал улыбки.
– Чтоб тебя… Ха-ха-ха! Глубинный червь сожрал! – радостно воскликнул Скю.
Процессия замерла – все сложились от хохота. Выпуская накопившееся напряжение, смеялись так, что, казалось, сама земля трясется, Луке тоже передалось веселье, и он отводил душу вместе со всеми.
Первым опомнился Зэ, вскочил на четвереньки, затем всем телом прильнул к земле да как заверещит: