– Макс.
– Максим…
– Макс.
Я выругался. Вышло довольно грубо и грязно, и, подняв голову, я опять встретился с насмешливым взглядом. А глаза у него были, оказывается, не просто карие, а с едва заметными зелеными прожилками.
– Так что ты хотел сказать мне, Дима?
– Я забыл.
Самое ужасное в этой ситуации было то, что у меня и правда все вылетело из головы. Мне вдруг подумалось, что если бы он всегда был таким, то я бы не противился его предложениям так сильно.
Мы шли по полупустому магазину в тишине. Макс сам выбирал какие-то шмотки, прикладывал их ко мне и дальше или закидывал в корзину, или возвращал на вешалку. Цвет в основном был белый, серый и черный.
– Может быть, что-то синее? Голубое? – робко спросил я и тут же прикусил свой язык.
И что, пошутит грубо и гомофобно или сдержится? Но Макс будто бы и не думал отпускать никаких колкостей.
– Тебе не пойдет, – отмахнулся он. – Я лучше знаю.
– Откуда? Я думал, что вы в основном по тому, чтобы раздевать парней, а не одевать.
Макс рассмеялся.
– Хочешь узнать об этом больше?
– Нет, – быстро ответил я.
Слишком быстро, чтобы он мне поверил.
Через час мы оказались в зоне примерочных. Я никогда до этого дня не бывал в магазинах, где пространство с кабинками было бы обустроено настолько комфортно. Огромные примерочные с ярким освещением и зеркалами от пола до потолка. Тяжелые темные шторы из бархатистой ткани, которую хотелось гладить руками. Большая зона ожидания с плетеными креслами, подвешенными к потолку за крюки. Смотрелось грандиозно.
– Кажется, тебя можно по торговым центрам водить вместо музеев, – не оставил мой восторг без внимания Макс.
– Меня никуда водить не надо, – заверил я его, забирая корзину с одеждой. – И что теперь? Мне выбрать то, что мне нравится?
Он рассмеялся.
– Нет, Дима, – мягко сказал он. Тем же голосом, что я слышал от него в клубе. Умереть можно было. – Тебе выбрать то, что нравится мне. Для этого придется мерить и выходить сюда. Давай, начинай.
Отказать я не смог. Пришлось идти за штору, раздеваться, а потом влезать в новые вещи. Они все были до ужаса приятные. Натуральная ткань так льнула к коже, что не хотелось снимать. Первый раз я вышел из кабинки без всякой задней мысли, и тут же оказался буквально прожжен пристальным взглядом. Как так вышло, что выходил я показывать одежду, а чувствовал себя раз за разом все более голым?